Его птичка. Книга 2 - стр. 9
Репетиция была не из легких, да и Рома нежностью не отличался. Сколько давал, столько и требовал.
– Спасибо. Я побегу тогда.
– Беги, – кивнул он, уже набирая чей-то номер, и доставая серые боксеры из светлого комода. – Я с утра в пятницу позвоню, – услышала я уже через дверь, прежде чем её захлопнуть.
Я спускалась по лестнице бегом, словно за мной мчалась свора собак, но ведь так и было. Их клыки терзали тело, когда я была рядом со Ромой, и шанса на спасение не было.
Только я могла вытащить себя из этой передряги. Проблема в том, что я не хотела спасаться. Не хотела жить без этих укусов, сносящих крышу, вдохновляющих и повергающих душу в ад.
Мой личный цербер, мой личный проводник в преисподнюю.
Мой сладкий Рома.
Сев в такси, я заметила, как Рома провожает меня взглядом, и это принесло новую порцию внутреннего восторга.
Он ведь заботливый, хоть и хочет показаться гадом. А как он ухаживал, когда я после аварии воспаление подхватила. Палату отдельную выделил, телефон купил, маму в любое время пропускал, а вот заведующую, напротив, выпроводил.
Я расслабленно откинулась на спинку сидения, проигнорировав заинтересованный взгляд водителя такси, явно не имеющего русского гражданства. Хотя, мне ли судить.
Не успела я смежить веки, как услышала привычный звук входящего сообщения.
Не от Ромы.
«Как потрахалась?».
Глава 2. Рома
Несмотря на то, что люди спешили с работы домой, город не готовился к отдыху и сну. Транспортные службы работали на полную катушку, вычищая улицы от налипшего снега, посыпая скользкие дорожки песком и настраивая сломанные светофоры.
Город напоминал человеческое тело, в котором, как по венам, текли микроорганизмы, микробы и вирусы. Каждый имел значение, но лишившись одного, организм ничего не почувствует. Совершенно.
Так и в город, даже если лишится одной инстанции, сначала и не заметит, но последствия могут быть катастрофическими. Люди же в этой схеме были скорее вирусами. Вроде бы и плохо, но совместно они создавали телу иммунитет. Один же ничего не решал по сути.
Я не хотел быть вирусом, я всегда хотел что-то значить. Может быть, даже войти в историю. Хотя же и сейчас я имел почти все, о чем мечтал. Собственное любимое дело, классная тачка, уважение, которого так долго добивался, и Анька.
Маленькая, невинная, такая податливая Анюта Синицына. Птичка, которую я посадил в клетку из собственных рук. Клетка была открыта, вот только она не хотела улетать.
Я медленно ехал по Ленина, осторожно вписываясь в повороты, сдерживая раздражение, если видел очередного идиота на дороге, не включившего вовремя поворотник или зазевавшегося на светофоре. И сколько бы я не думал о предстоящих исследованиях искусственных органов или операции, которая без меня не начнется, мысли против воли постоянно стекали не в ту вену.