Его птичка. Книга 2 - стр. 11
Не дебил, все понял.
Все наши страхи, мечты, комплексы – все идет из детства. Часто болезненного и несчастливого. Каждый человек чем-то искалечен в душе: родителями или обстоятельствами, которые родители создавали. Но только выросшему ребенку потом решать, кем стать – маньяком, насилующим жертв в подворотнях или психиатром, копающимся, как в чужих головах, так и разбирающимся в своей.
Я, например, в детстве коллекционировал камни, вытачивал их до остроты лезвия и искал собак, чтобы посмотреть, что же у них внутри. Наверное, не стоит упоминать, что конечной целью были дразнившие меня уроды во дворе. Фамилия им, видите ли, моя не нравилась.
Сладенькие Тамара и Алексей – родители – быстро заметили психическое отклонение и сдали меня как раз одному такому веселому мозгоправу.
Я прекратил охоту, направив желание все знать в медицинское, вполне безопасное русло, но любовь и доверие родителей так не вернул.
Они просто на просто боялись, что однажды я вспорю брюхо им. Отец со временем принял меня, а вот мать. Всех благ ей, в общем.
– Даже не пошутишь? – резко повернул ко мне голову Новиков, пока мы ждали лифт.
– Не понимаю, о чем ты, – пожал я плечами. – Ну, достала твоя мать куклы твоей троюродной сестры когда-то у вас гостившей. Что такого?
Димон долго не отрывал от меня взгляда, пока двери лифта не открылись, и мы не вошли в кабину.
– Спасибо, – улыбка коснулась его округлого лица.
– Ерунда. Мы все покалечены родителями.
– Кстати, о родителях, – улыбка приятеля превратилась в оскал, и я знал, что он скажет. Рука в кулак сжалась неосознанно.
– Как там твой, – он сделал многозначительную паузу и приподнял бровь, – малыш.
Я не стал спрашивать, как он связал одно с другим, а просто резко прижал его к металлической стенке и взял за грудки.
– Она мне не дочь.
– И что, даже папочкой не называет? – совсем потерял страх, не иначе.
Очевидно, он считал эту шутку забавной, правда, когда голова столкнулась с твердой поверхностью лифта, глумливая харя стала извиняющейся.
– Не называет, – зашипел я и, рубанув по кнопкам лифта, сделал шаг на выход, пока этот идиот стонал и сползал на пол.
Я тяжело взглянул на медсестер, с любопытными улыбочками наблюдавших за нашей короткой перепалкой. Они, конечно, подобрались, увели взгляд, но я-то понимал, что уже спустя полчаса вся больница будет гудеть пчелиным роем. Обсуждать причины ссоры. А кто-то, наверняка, ухмыльнется, и не прерывая работы пошутит: «Милые бранятся, только тешатся».
– Ладно. Ладно! Погорячился, – крикнул вдогонку охамевший Новиков, тяжело поднимаясь. – В пятницу-то придешь?