Его принцесса - стр. 21
Как жесткие губы оставляют в покое мой рот и в точности повторяют путь тех самых капель воды, осушая кожу как солнце влажный песок.
Мое сердце камнем бухает в груди.
С губ один за другим срываются стоны, я жадно стискиваю широкие плечи, скольжу пальцами выше, зарываюсь в темную шевелюру этого неприступного зверя, пропускаю грубый шелк его волос сквозь них. Выгибаюсь в такт его ласкам. Чувствую твердость его намерений, и это как теплый мед обволакивает кожу мурашками. Я смогла заставить его потерять над собой контроль! Но и он лишил меня рассудка.
Ерзаю на нем, упираюсь в его каменную плоть, тело пронзает волной удовольствия. Сеймур рычит, мое платье трещит в его грубых руках, меня колотит крупной дрожью. Еще! Повторяю неопытную ласку, как на волне качаю бедрами, снова и снова дразня его и себя этим прикосновением. Влажную от капелек пота грудь холодит атмосфера вокруг. Сеймур, настойчиво притягивает меня за талию ближе. Вплотную. Вжимает в себя, врезает в себя, будто собирается слиться со мной даже сквозь слои нашей одежды. И последнее его прикосновение срывает планку.
Обессиленно обрушиваюсь ему на грудь. Утыкаюсь носом в мужскую шею, пахнущую терпким океаном, и с губ срывается шелестящий стон. Смокинг царапает нежную кожу, и я чувствую как мужские пальцы настойчиво тянут змеи-бретельки на мои плечи, возвращая все на круги своя.
А я все еще не могу прийти в себя.
– Что это было? – необдуманно произношу, и тут же позорно замолкаю. Слышу глухой ответ, который вовсе не ответ.
– Ты действительно не догадываешься, что?
Глава 8
Мой ум проясняется, и произошедшее только что, как рухнувший под тонкий лед камень, шокирует, и разбивает привычность происходящего. Застываю на Сеймуре и напряженно выпрямляюсь, все еще не веря, что я сама без каких-либо угроз перебралась на колени к совершенно незнакомому мужчине. И вела себя как продажная шлюха.
– Такого больше не повторится, – говорю, то ли извиняясь, то ли успокаивая себя. Перебираюсь на свое место, отворачиваюсь к окну, стараюсь выровнять дыхание. Видимо меня и вправду опоили, потому что в трезвом уме я никогда не решилась бы делать то, что делала. И никогда не разрешила бы себе тереться о чужого мужчину, позволять ему то, что позволила…