Размер шрифта
-
+

Его огонь горит для меня. Том 2 - стр. 2

Четверо возниц в караване явно скучали. Я решилась на эксперимент, забралась в первую телегу и расчехлила гитару. А дальше немного играла, немного пела. Возницы оживились, и даже животные пошли веселее.

— Эх, красиво поёшь, только всё не на нашем. Я думал, что варвары на общем говорят, а оно вон что.

Первым на контакт пошёл самый молодой из спутников, вихрастый крупный мужчина с перебитым носом и грубыми мозолистыми руками. С закатанными до локтя рукавами и богатой шевелюрой, перевязанной тёмной лентой через лоб, он напоминал былинного богатыря. Звали его Расим.

— Это не варварский, а язык того места, где я родилась, — ответила я, перебирая струны.

Спутники поначалу были немногословны, но теперь заметно оттаяли, стали перешучиваться и даже устроили ставки, какой буйвол опорожнится первым. Судя по всему, это известная дорожная забава. Я поначалу не сильно оценила интеллектуальный потенциал этого занятия, но к третьему дню вполне втянулась и тоже делала ставки.

Возницы беседовали о своём, я часто вслушивалась в их разговоры в попытках почерпнуть полезную информацию. Круг интересов у нас совпал только в вопросе стоимости ночлега в тавернах. В этой местности — тридцать медяшек за комнату и десять за еду, ближе к южной столице общая сумма доходит до пятидесяти. Караванщики предпочитали ночевать под открытым небом, только вот дожди весной шли часто, поэтому нам предстояла ночёвка под крышей. Кроме того, ближе к Саркане́ и лихие люди по ночам не дремлют, а на постоялом дворе товар будет в безопасности.

У меня появилось очень много свободного времени для размышлений и рефлексии.

Мысли, что я убила трёх человек, старалась гнать подальше. Разве был выбор? Однако сердце глухо замирало от того, насколько быстро я превращалась в безжалостного монстра — сначала воткнула кинжал в Рина́ра, потом убила троих магией. Неудивительно, что такая невеста императору оказалась не по вкусу. Как же быстро слетела наносная шелуха цивилизации.

Вольно или невольно я постоянно возвращалась в размышлениях к Рина́ру. Его предательство вызывало боль и тоску, но злости почему-то не было. Я подсознательно продолжала искать оправдание его поступку. Интуиция подсказывала, что, несмотря на резкость и вспыльчивость, он неплохой человек, и подлость ему не свойственна. Такие, как он, не убивают чужими руками и не втыкают нож в спину. Чуйке привыкла верить, вот и мучилась между несоответствием фактов и чувств. Может, я чего-то не знала? Ведь, когда в нас полетели боевые заклинания, он меня закрыл собой. Какой был в этом смысл, если он хотел моей смерти? И какой смысл был соглашаться на мою казнь, если моей смерти он всё-таки не хотел?

Страница 2