Его Наваждение - стр. 22

Я размахнулась, но запястье обожгло стальным захватом, и взгляды наши вновь скрестились, но в них пылал уже другой пожар.

– Да пошел ты, хам невоспитанный! – Отпихнула его свободной рукой и соскочила со стола.

Дура! Какая же я дура! Идиотка!

– Пусти! – Я попыталась выдернуть руку, все еще находившуюся в плену его крепкой ладони. – Хамло! Иди к своей Молли и…

Продолжать не стала, лишь гневно дышала и метала в Даниила молнии ненависти.

Не разрывая нашего зрительного контакта, он медленно разжал пальцы и, ухмыльнувшись, отступил на шаг. Весь его вид сытого кота, загнавшего мышку в угол, говорил о том, что Даниил плевать хотел на мои злобные нападки. Если бы он захотел, то получил бы желаемое и я сейчас уже лежала бы, распластанная, под ним.

– Не дождешься! – беззлобной змейкой прошипела ему в лицо и ринулась опрометью из кухни.

Я чуть не растянулась на лестнице, чудом успев ухватиться за перила. Стремглав взлетела по ступеням хреново запущенной ракетой, спотыкаясь и беспрерывно чертыхаясь.

– А как же ужин, мелкая?

– Смотри не подавись! – крикнула, притормозив на последней ступеньке, и с грохотом закрыла дверь в свою комнату.

«Ненавижу! Сволочь! Кобелина! Дура я! Ох, какая же я дура!» – билось у меня в голове.

7. ГЛАВА 6

АРИНА

Несколько часов я беспокойно ворочалась в кровати, словно рыба, выброшенная на горячий песок. Сминая простыни и комкая тонкое покрывало, то проваливалась в тягучую пучину тяжелого морока, то выныривала из нее, не разбирая, где сон, а где явь.

В минуты тягостного бодрствования я бичевала себя за глупость, мысли роились в голове, терзая воспаленное сознание, но больше всего я мысленно кляла главного виновника всего произошедшего, посылая на голову этого самонадеянного гада все известные мне кары небесные.

Скотина самодовольная! Это же надо было так!..

Обессиленно металась по постели, обливаясь липким потом, а от голода желудок сводило болезненным спазмом так сильно, что к горлу подкатывала легкая тошнота. Мой показательный демарш из кухни сделал хуже только мне – и физически, и морально. Но оставаться в кухне рядом с Даниилом, делить с ним ужин после того, что между нами было, после моего нравственного падения, после его откровенных слов было выше моих сил.

Я и так чувствовала себя так, словно меня окунули в грязь. Пока бежала по лестнице, не разбирая ступеней, желала скорее избавиться от этих мерзких ощущений, а как только влетела в комнату, скинула с себя купальник и брезгливым движением зашвырнула его в мусорку. Ринулась в ванную и, стоя под горячими струями успокаивающего душа, хлеставшими по дрожавшему от избытка эмоций телу, растирала жесткой мочалкой уже порядком покрасневшую кожу. Хотелось смыть с себя его прикосновения, а затем, забравшись в кровать, укрыться с головой и провалиться в объятия безмятежного сна.