Его Медвежество и прочие неприятности - стр. 11
- Что не удивительно после такой жестокой горячки, - покивал ее словам доктор и щёлкнул замком, открывая крышку, - пять дней… Плохо, очень плохо. Организм ослаб… Прошу открыть рот.
Осмотр был вполне стандартным: горло, лимфоузлы под челюстью, пульс… Надо же – стетоскоп. Странный немного. Трубка явно из кожи, и строение другое, но точно он, родимый. В общем, дыхание ей тоже прослушали. Но ослабить глухой ворот доктор даже не заикнулся. И прикасался к груди так, словно Аллелия - мина, а он сапер.
- Воистину чудо, - повторил доктор, - Творцу у годно вернуть Ваше здоровье не тронутым. Хрипы пропали, биение сердце ровное, цвет лица приятен глазу…
За его спиной послышались булькающие звуки.
- Ни за что! Не пущу! Лэрди необходим отдых! Благостные дни в этом месяце придется пропустить!
- Но…
- Нет! – взвизгнула служанка так, что они с доктором скривились почти одновременно. Если у лэрда Медведя голос давил своей густотой, то у Дорис колол барабанные перепонки острым шилом. – Нет, не позволю! Это опасно для здоровья лэрди! В брачном договоре ясно сказано – должна быть здорова. Пять дней жестокой горячки не пройдут бесследно.
Уперев руки у бока так, что острые локти топорщились, как крылья, Дорис хмурила тонкие брови и всем своим видом пыталась продемонстрировать, что если надо – она будет охранять свою госпожу ценой собственной жизни. Валерия даже немного зауважала эту тощую женщину в темном, неказистом платье.
- Думаю, это не лишено смысла, - сдался доктор, - я сообщу лэрду, что его жена пока нуждается в отдыхе.
Очень ловко сложив все инструменты обратно в сундучок, мужчина откланялся и покинул комнату.
Как только дверь закрылась, Дорис без сил упала на свой стул.
- Все равно донесет ведь, - забормотала, доставая платок и прикладывая его ко рту, - старый пройдоха Флинн… Лишь бы перед лэрдом из шкуры выпрыгнуть… Ну месяц-то уже отвоевали. А дальше – как Творец пошлет. Уберегу Вас от монашества. Клянусь душой – уберегу!
И Дорис быстро сделала пасс правой рукой, отдаленно напоминавший перекрестие.
- От… чего? – пискнула Валерия не своим тоненьким голосом. И от жалостливого взгляда служанки стало совершенно не по себе - так смотрят на смертельно больного или невиновного, которому объявили смертный приговор.
- От монашества, бедняжка моя. Запамятовали из-за горячки? Как родите наследника – лэрд сразу в монастырь и отправит. Ох, госпожа, Вам что, дурно?
5. Глава 4
Валерия не считала себя нежной тургеневской барышней. Два старших брата и отец работяга - очень заманчивый пример для подражания. Ватага голосистых мальчишек и содранные коленки были ее спутниками жизни примерно до той поры, пока матушка природа не взялась превращать пацанку в подобие девушки. Софья Николаевна - мама Валерии, которая уже смирилась, что сыновей у нее все-таки трое, очень ловко подгадала момент и с радостью принялась перевоспитывать свою шебутную дочку. Обычный фельдшер в районной больнице, она не хуже гувернантки обхаживала Валерию, мягко, но уверенно уводя прочь от самодельных луков, казаков разбойников и прочих «мальчуковых» радостей. И все же детство помогло выработать в характере определённую твердость. Хамкой Валерия не стала, да и большой драчуньей никогда не была, но какой-никакой внутренний стержень появился.