Его марионетка - стр. 22
Рядом с ней я была спокойна и счастлива. И даже то, что после подписания бумаг, мама не звонила мне и вовсе никак не связывалась, не столько расстраивало меня. Здесь, с совершенно чужим человеком, мне было тепло, как в далёком детстве. И пусть жили мы отнюдь нешикарно, зато дружно и весело…
А ещё у нас был Басик. Пушистый котофей покорил меня сразу и наповал. В первую же мою ночь в этом доме он запрыгнул ко мне на постель и начал деловито вылизываться. И когда я спросила: «Собираешься здесь спать?», посмотрел выразительно: мол, я и так здесь всегда сплю, но так уж и быть, тебе тоже разрешу.
Восемнадцатилетия я ждала и боялась. Ведь этот возраст означал, что опека Татьяны заканчивается, и мне нужно возвращаться в прежнюю жизнь. К тому же, как я не говорила себе, что мама предательница – всё равно скучала по ней. Очень сильно. Тётя Света и Лерка – кстати, с кузиной мы сдружились и часто переписывались и перезванивались через мессенджер – сообщили мне, что год назад мама официально стала Семёновой. Но, как добавила Лерка, не только по фамилии – по духу.
«Она Людку доченькой называет»…
Став старше, я перестала осуждать маму – она выкручивалась, как умела. В конце концов, женщине действительно нужен мужчина. Татьяна вон официально замужем не была, но у неё куча друзей-мужчин, которые всегда помогут, чем надо…
Я много раз представляла себе встречу с мамой и каждый раз волновалась.
Татьяна обнимает меня со спины:
– Не дрейфь, мелочь, – тепло выдыхает мне в ухо, – твоя мамка только рада будет. Вон ты какая красавица выросла. И умница! Школа с золотой медалью. Музыкалка на «отлично». И едешь не на шее сидеть, а в консерваторию поступать.
Это правда. Здесь, в крохотном городке, не было высших учебных заведений, а тем более таких специфических, как консерватория. А на моей исторической родине – есть. Вот и ещё один и поводов вернуться.
Татьяна всё-таки прогоняет Басика и ещё раз перепроверяет всё ли я взяла.
– Остальные вещи останутся здесь. Есть не просят. Приезжай в любой момент, – говорит она и немного суетится, прячет слёзы, несколько раз складывает и раскладывает одну и ту же вещь. – Всё будет на своих местах ждать тебя.
По традиции присаживаемся на дорожку. Басик трётся об уже закрытый чемодан, смотрит на меня зло: мол, уезжаешь, бросаешь, а я ведь до следующей встречи могу и не дожить!
– Тань, – я всегда называю её просто по имени, – ты будешь слать мне фотки этой морды? – треплю котяру, не могу оторваться.
– Всенепременно… Ну, дёрнули…
Татьяна сама хватает мой чемодан, я набрасываю на плечи рюкзак. Ещё раз окидываю взглядом гостиную со старомодной мебелью и огромными окнами, дающими много света…