Египетские сны - стр. 27

Вернулся, разделся, принял душ, забрался под одеяло, включил телевизор. По «ящику» шла игра, типа нашего «Поля чудес» (без азартных выкриков и «гы-гы!», без фамильярностей и похлопываний по плечу). В этом шоу и зрителей, и участников было меньше. Оно напоминало аристократический клуб. У нас это показалось бы скучным. В суть игры не «врубался», но, пораженный царившим в ней этикетом, испытывал зависть бродячей собаки, подглядывающей «не собачью жизнь».

Выключил телевизор, полежал в темноте, но понял, что не усну: было душно и муторно. Паника овладела мной с новой силой. Я вскочил, заметался по комнате, натыкаясь на кресло и тумбочку.

«Господи! Где, его, „блади хелл“, носят черти?» – я чертыхался на русско-английский манер, в отчаянии, тупо перебирал в уме беды, какие могут стрястись с человеком. Я всегда перебирал в уме беды, когда волновался за близких, заранее зная, случится именно то, чего я так и не смогу предвидеть. Это была игра с Роком. Моим козырем в ней была фатальная непредусмотрительность. Ища уязвимое место, «злодейке судьбе» приходилось виться ужом, крутиться юлой, однако, чаще всего дело сводилось к загадочной ситуации, когда говорят: «не было счастья, да несчастье помогло». Но теперь сами мысли об этом казались кощунственными. Тревога перерастала в истерику. Я был противен себе. Задыхаясь, потянулся к окну, повернул рукоятку фрамуги. Стало прохладнее. Сквозь штору мерцал огонек мини-котельной. Я отдернул портьеру и… рассмеялся: с той стороны, «сплющив» нос о стекло, на меня глядел хухр.

Я лег и, точно растворился в бульоне усталости, разбавленном истомой предчувствий.

Сюжеты «струились», пронизывая друг друга, но, не мешая друг другу.

Я расслабился, потянулся и… замер. С небом что-то происходило. Будто сдернули занавес. И явилось сияние – я увидел того, кто ни с кем не сравним: столб света, утренней свежести восходил из него, как из чаши фонтан. Он был совершенен, как музыка Моцарта. Он сам, по природе, был светом, который (стоит только проснуться), высветит все и на все даст ответ.

Приближался сон-откровение. Он обещал стать ярчайшей, меняющей жизнь восхитительной грезой, – из тех редких грез, которые мало кому выпадают и поэтому их еще называют «явлениями».

Сон надвигался, раскручивался, но как уже много раз было, вдруг, подернулся дымкой и, будто остыв, угас, не успев проявиться.

Этот сон был одной из надежд, на которые уповают, «завершая жизненный путь». Он манил. Он как будто был мне обещан. Но кем? И за что всякий раз мне такое разочарование, словно под занавес кто-то показывал дулю?