Ее звали Мессалина - стр. 6

–Мама, Клавдий старый, хромой и лысый заика, над ним смеется весь двор, как же я выйду за такого замуж?– искренне не понимая несправедливость жизни, спросила Валерия Мессалина, с возмущением смотря на свою мать.

– Дочь моя, это все мелкие недостатки, которые перекрываются главными его достоинствами – знатностью рода и родством с самим императором! Многие женщины мечтали бы связать с ним свою судьбу. Он был дважды женат, но теперь, хвала Богам, он свободен и сможет осчастливить тебя, взяв тебя в супруги!– гордо произнесла Домиция Лепида.

Итак, ее судьба решена. Она выйдет замуж за старика и будет ему женой. Не так представляла себе замужнюю жизнь прекрасная дева. Она видела в покоях дворца императора, во время безумных пиров, которые превращались в вакханалию, как женщины возлежали на ложе с мужчинами, как кричали они от страсти и наслаждения. Ей даже в голову не могло прийти, что она, такая прекрасная и юная, такая красивая и волнующая мужчин, будет на брачном ложе со стариком. Он будет прикасаться к ее телу и делать с ней все то, что делает мужчина с женщиной, предаваясь страсти! Валерия Мессалина вздрогнула и поежилась, словно от холода. Ей были неприятны мысли об этом. Она решила пока не представлять себе эту картину. Однажды она ходила на представление тетра. Ей запомнился один прекрасный юноша – актер, игравший безумно влюбленного. Мессалина решила представлять вместо пожилого претендента в мужья того прекрасного актера с внешностью Аполлона. Валерия мечтала, чтобы с ней на ложе оказался прекрасный молодой мужчина, а не лысый глупый Клавдий.

Ночь прошла в мучениях. Мессалина металась по ложу, укрытому красной тканью, и не могла вдохнуть полной грудью. Грудь сдавила тревога. Сердце молодой женщины сжималось от предчувствия беды. Ее сон мучительный и тягучий был наполнен обрывками воспоминаний и картинами неизведанного, непонятного будущего. Все переплеталось в тугой клубок. Прекрасные смоляные волосы красавицы намокли от пота. Она словно в бреду болезни то просыпалась, плакала, вспоминая о предстоящей расправе, то проваливалась в тяжелое забытье. Из садов Лукулла доносилось щебетание птиц. Утренние жаворонки весело перекликались, оповещая мир о наступлении нового дня. Как любила Мессалина этот сад. Ей нравилось бродить по ксисту, представляющему собой открытую террасу, открывающую вид на веселую зелень прекрасных растений привезенных Лукуллом из Азии, и на вишни, плоды которых, освежая кисло-сладким вкусом, утоляли жажду в летний зной, и которые так любила Мессалина. Терраса соединялась портиком с дворцом. О дворце, где в свое время Лукулл проводил свои шумные пиры, с неимоверными яствами из фаршированных дроздов, запеченных павлинов, лебедей, и язычков фламинго, где по названию зала можно было понять, какое меню пышного обеда будет на этот раз – в зале Юпитера – один стол, а в зале Аполлона – совсем другой, теперь остались только легенды. В его стенах стало непривычно тихо. Словно дворец, видевший безумное веселье и вакханалию прежних хозяев, притаился и замер в ожидании развязки, уготованной его новой владелице. Мессалина представляла, что ее не будет на земле, а дворец и прекрасный сад будут радовать тех, кто будет после нее, своими волшебными видами!