Её восточные ночи - стр. 39
– Надо же… И как давно Вы живёте в Тунисе? – аль-Тавил-старший берёт льняную салфетку, встряхивает её и кладёт на колени элегантным жестом.
– Я не живу здесь. Я приехала в гости к Эмину, - чувствую, как напрягаются мышцы во всём теле.
– Интересно… - протягивает Самир, сканируя меня взглядом. Сжимаю колени, чтобы унять дрожь.
– Тамара очень храбрая девушка. Она не боится путешествовать одна. Правда, душа моя? – Эмин нежно улыбается и накрывает мою руку своей ладонью. Это немного успокаивает.
– Вы были когда-нибудь в Эмиратах, Тамара? – продолжает пытать вопросами аль-Тавил-старший.
– Нет, господин, никогда не была, - упорно избегаю взгляда Самира. Какого фига я вдруг назвала его господином? Бред какой-то!
– Вам бы понравилась наша страна. Для тех, кто любит Восток, - это рай на Земле.
– Я обязательно покажу Тамаре Эмираты, как только представится такая возможность, - Эмин спасает меня от необходимости что-то отвечать его отцу. – Ты же не откажешься от поездки на мою родину, любимая?
– Да. То есть, нет. Не откажусь. Я буду счастлива посетить твою страну, - сконфуженно краснею. Я сижу так прямо, будто кол проглотила. От нервного напряжения тело становится деревянным.
Слава Богу, нам приносят напитки. Официант разливает по стаканам гранатовый сок, ставит кувшин на стол и удаляется.
– Тамара, вы не пьёте вино? – Самир задаёт очередной вопрос.
– Нет, - нагло вру. На самом деле я не отказалась бы от бокальчика красного сухого или белого. Но Эмин ни разу не предлагал мне вино, поэтому и сейчас я решила от него воздержаться.
– Это редкость среди западных женщин, - замечает аль-Тавил-старший. Сейчас он смотрит одобрительно.
К счастью, официант подаёт закуски, лишая нас таким образом необходимости продолжать разговор. Вчера вечером, накануне встречи с отцом, Эмин проинструктировал о том, чтобы я отвечала только, когда Самир будет что-то спрашивать. А самой мне инициировать беседу не стоит. В общем-то, я и не собиралась активничать.
Трясущимися руками беру вилку и нож. Отрезаю кусочек фалафели, макаю его в острый соус. Жую, но вкуса совсем не чувствую. Слишком волнуюсь.
Самир переключается на сына. Согласно этикету разговаривает с ним на английском, потому что в приличном обществе невежливо переходить на язык, который знают не все присутствующие. Однако в данный момент мне всё равно. Если хотят, пусть общаются хоть на китайском. Только бы меня не вовлекали в свою беседу.
Я смутно улавливаю смысл фраз, мечтая о том, чтобы этот обед поскорее закончился. После супа-пюре из белой фасоли и кус-куса с рыбой и айвой понимаю, что трапеза ближется к концу. Нервы успокаиваются. Меня немного отпускает. С наслаждением откусываю басбусу. Орехово-лимонное пирожное тает во рту, напоминая о поцелуе Эмина. Наверное, потому что той ночью мы стояли около лимонного дерева. Теперь аромат этого цитруса ассоциируется в моём мозгу с удовольствием от ласки аль-Тавила.