Ее последний герой - стр. 4
Сильный был не так уж и плох: образован, начитан, мечтал о карьере и приличных деньгах. Имел маленькую «однушку» в спальном районе, кучу планов… И ничего больше. Сильным он точно не был.
Как мужчина, он привлекал Анну мало, точнее, совсем не привлекал. Так, в кино сходить, в кафе посидеть, ну и не чаще чем раз в неделю заехать к нему и остаться на ночь. Правда, последнее всегда вызывало у нее глухое раздражение, сомнение и стойкое ощущение, что она тратит свою жизнь совершенно впустую. В такие минуты она была сама себе неприятна – не то чтобы очень, но осадок оставался.
Сильный сдержанно радовался: накрывал стол и застилал свежую постель. Они пили красное вино, закусывали французским паштетом, намазанным на сухие гренки – он был эстет, – потом пили кофе с миндальным печеньем, обсуждали последние светские новости, обменивались мнением о просмотренном и прочитанном, критиковали власти и сплетничали о коллегах.
Дальше все тоже шло по плану: она отправлялась в ванную, а он протягивал ей через дверь большое махровое полотенце.
Все, что за этим следовало, казалось, его не радовало (а ее – уж точно). Буднично, прозаично, шаблонно. Как будто повинность: вроде неловко отказаться – ну, раз уж приехала…
Она оставалась ночевать (куда же после вина за руль?), в который раз ругая себя, что пить не следовало, но без трех бокалов вина все это казалось и вовсе невозможным. Откатывалась на край дивана, укутывалась в свое одеяло и засыпала. А утром торопливо приводила себя в порядок и, не завтракая, бежала поскорее прочь. Зевающий хозяин квартиры при этом не особенно расстраивался.
Вот, спрашивается, для чего ей было это нужно? Пресное, вялое, неинтересное, знакомое до зевоты. Чтобы избавиться от одиночества, вот для чего. Хотя бы иллюзия! Есть человек. Есть отношения. Есть секс. Хотя все это – большой вопрос. Включая последнее.
Она сама себе в этом боялась признаться.
Вообще-то, Анна была из тех современных разочаровавшихся женщин, отводящих любви далеко не первое место. Скорее, последнее. А уж «положенным» семье и детям – и вовсе самое последнее. Лучше бы всего этого списка и не было. Но раз уж положено… Ну, скрепя сердце ставим последним пунктом, годам этак к сорока. Впрочем, имелись большие сомнения в смысле здоровья. Районный гинеколог, тяжело вздыхая, вынес приговор:
– Родишь ты, деточка, вряд ли. Врожденная патология. Да и слава богу! От этих детей – одно горе.
Замужние подруги, ставшие мамашами, вызывали у Анны только сочувствие и легкую брезгливость. Ей казалось, что они, с головой погрузившись в проблемы мужей и детей, быстро тупели, полнели, переставали за собой следить, теряли чувство юмора и интерес к жизни – все то, что было так важно ей самой. Да и брак казался ей чем-то насильственным: нудный, неискренний союз двух усталых и замученных людей, загнанных в рамки условностей. Успешных мужей подруги ревновали, неудачников поносили, и все вместе дружно жаловались на жизнь. Ей, свободной, казалось, завидовали, но поменяться с ней местами хотели вряд ли.