Ее худший кошмар - стр. 9
– Что известно о Гарзе? – спросила Лоррейн.
Вопрос поверг Эвелин в замешательство. Отбор обитателей Ганноверского дома производился на основании преступлений, которые они совершили, и их поведения, что делало ее учреждение уникальным в своем роде, наряду с позитивным названием («Дом», а не «Тюрьма») и особым упором на исследования и лечение в отличие от обычных мест лишения свободы.
Но Энтони Гарзу Эвелин выбрала потому, что тот был практически неуправляем. Если бы специалистов Ганноверского дома попросили хорошенько взвесить все последствия такого решения, как, вероятно, и должно было быть, они наверняка отказались бы от него на том основании, что Гарза чересчур агрессивен и потому не подходит для их исследовательской программы. Он не только нападал на всех своих сокамерников; год назад он едва не убил надзирателя.
Но Эвелин считала, что ярость, зашкаливающий уровень ненависти и вербальной агрессии помогут выявить то, что они до сих пор безуспешно пытались в нем нащупать.
– Мы знаем, что он убил первых трех из своих четырех жен. Что он эгоцентрик, ему неведома привязанность к людям, он страдает манией величия и вообще отъявленный лжец. – Она поправила свой блокнот. – У него также наблюдается склонность к членовредительству, но это уже совсем другое.
– Как он убил своих жен? – Судя по лицу Лоррейн, она не хотела этого знать, но сочла своим долгом спросить.
Папка с делом Гарзы лежала на углу стола. Эвелина уже несколько раз перечитала подшитые в ней документы. Подтянув папку к себе, она открыла ее и пролистала несколько страниц, продолжая при этом говорить.
– В принципе, ничего особенно ужасного. Убил их молотком, а затем поджег кровать, на которой они лежали.
– И так со всеми тремя?
Найдя снимок сожженного остова передвижного дома, Эвелин на миг задумалась. Ей было страшно представить, что стало с бедной женщиной, которая находилась внутри. Увы, она так и не смогла остановить леденящие душу картины, мелькавшие в ее воображении.
– Да.
– Он не боялся, что три пожара подряд выдадут его с головой?
Эвелин пожала плечами и закрыла папку. Она предпочитала сохранять дистанцию между эмоциями и тем, с чем сталкивалась каждый день, иначе недолго сойти с ума.
Если же у нее не получалось это сделать, она пыталась это имитировать. Иначе от коллег не будет отбоя. Они замучают ее своим сочувствием: начнут предупреждать, давать советы, твердить, что, мол, она слишком серьезно относится к работе.
Но как можно воспринимать людей и проблемы, с которыми они имели дело, с меньшей серьезностью? Разве можно смотреть на их работу как на скучную трудовую повинность, которую приходится отбывать с девяти утра до пяти вечера?