Единственный - стр. 35
Просунув палец под пояс юбки, прихожу к выводу, что сантиметры на моей талии за прошедшие две недели сильно подтаяли, но зато ушли синие круги под глазами.
– Ты тоже уходишь? – выглянув из комнаты, мама вздыхает.
Никита испарился еще пару часов назад.
После вынужденного домашнего ареста брат, кажется, тоже научился ценить некоторые вещи… и хоть в жизни нужны уроки, этот я бы хотела никогда не проходить. От него саднит. И горечь не зажевать даже килограммом шоколада. Этот урок был слишком поучительным. Слишком настоящим. Таким, от которого на душе остаются шрамы.
– Да, – натянуто улыбаюсь маме. – У меня одно дело… – говорю расплывчато.
– Только отвечай на мои звонки, – просит, зевнув. – Я спать. Тебе идет розовый, – кивает на мою футболку.
Взяв с комода рюкзак, я выскальзываю за дверь.
Двор дома и детская площадка абсолютно пусты. И если жара распугала не всех бездомных котов, которые ошивались поблизости, это делает рев мотора въезжающей во двор машины.
Стоя в тени под крышей козырька, исподлобья слежу за тем, как по аквамариновому капоту пляшут солнечные блики, пока «Ауди» Палача проплывает мимо детской площадки и останавливается напротив моего подъезда.
Стекла в машине густо тонированы, но эта тонировка позволяет видеть водителя, и теперь, когда над моей шеей не занесен топор, я могу лицезреть окружающие вещи такими, какие они есть, а не так, словно мир вокруг заволокло черным туманом.
Я вижу очертания плеч.
Контуры его лица, темные волосы. Вижу ровный густой загар на коже, когда открываю пассажирскую дверь и сажусь в машину.
Развернувшись вполоборота, Палач за мной наблюдает.
Белки его глаз контрастируют с насыщенно-карей радужкой, а цвет губ… он контрастирует со смуглостью кожи.
Вскидываю взгляд, словно ожог на сетчатке получила.
Палач изучает мое лицо, и выражение его лица становится слегка заторможенным. Глаза чуть округляются, лоб прорезает легкая складка.
Он пялится на меня в этом ступоре секунд десять, после чего отворачивается, бормоча себе под нос:
– Пиздец…
По моим щекам ползет краска.
Я дергаю ремень, потому что машина трогается без предупреждения и комментариев.
Взгляд падает на голый загорелый бицепс Палача, ведь он одет в шорты и футболку без рукавов. Помимо тугого сплетения мышц, от идеальных линий которых можно прийти в восторг, вижу еле различимый шрам толщиной в два пальца.
Еложу по кожаному сидению, вздрагивая от потока холодного воздуха из кондиционера.
У него и правда была тату, которую опекун заставил свести? Может и нет. Чтобы удовлетворить любопытство, достаточно спросить, но я снова проглатываю язык.