Единственное желание. Книга 2 - стр. 73

никого никогда силой! Тем более, тебя…

Ворон сгрёб Настю в охапку, обнял за плечи и стал качать, как малое дитя, поглаживая по голове, пока она не перестала плакать.

От его близости стало тепло и хорошо. В камине трещал огонь, дождь всё громче барабанил по крыше.

– А что, так заметно, да? – тихо спросила Настя.

– Нет. Я соврал. Так… от ревности соврал. Я же скотина, не забывай! Не переживай об этом!

Настя улыбнулась, успокаиваясь.

– А теперь давай-ка раздевайся и спать! – неожиданно выдал Эливерт.

– Что? – Настя встрепенулась в его руках.

– До чего ж ты смешная! – он поцеловал её в макушку, невинно и мягко, как целуют маленьких дочерей, а не желанных женщин. – Я схожу в сарай, а то здесь дрова закончились. А ты наконец переоденешься, укутаешься в плащ и ляжешь спать! А я потом подкину в очаг и… тоже лягу. Не с тобой. Там. По правде сказать, я жутко устал…

Как только он скрылся за дверью, Настя поспешно вскочила, сняла всю одежду, натянула его рубаху – коротковата всё-таки, едва прикрывает ягодицы. Вещи разложила на скамейке у огня. И юркнула обратно в постель, закутавшись в плащ с головой.

Её по-прежнему знобило, но теперь она уже не понимала отчего. Рубашка пахла Эливертом, и этот запах мешал уснуть, возбуждая и напоминая обо всем, что произошло.

Скрипнула дверь.

– Дождь какой льёт… Дэини?

Она не ответила, притворяясь спящей.

Щёлкнул засов. Зашуршало сено.

Вскоре до слуха Насти донеслось мерное дыхание атамана, да ещё потрескивали дрова, и монотонно убаюкивал шум дождя. Под такую колыбельную глаза закрылись сами собой.

***

20. 19 Топлюхин пруд

Ночью Настю разбудил какой-то посторонний звук.

Она открыла глаза и долго лежала, прислушиваясь. Необъяснимая смутная тревога не отпускала, хотя на старой мельнице царило спокойствие.

Снаружи продолжал шелестеть дождь, но уже тише – видно, близился к концу. Потрескивали углями догоравшие в очаге дрова, освещая горницу багровыми отблесками.

Эл спал: до Насти доносилось его спокойное дыхание, а храпеть он, к счастью, был не склонен.

Рыжая поглядела в окно – на улице было светлее, чем в доме. На смену чернильным грозовым тучам пришли лёгкие, серебристые, словно подсвеченные изнутри. Они придавали летней ночи особое сияние. Будто лунный свет пробивался сквозь их пелену.

Да откуда ему взяться? Нынче новолуние, и даже тонкий серп месяца исчез с небосвода.

Всё было мирно и тихо, и Настя, повернувшись на бочок и укрывшись получше плащом, уже собиралась благополучно заснуть.

Она, наконец, согрелась, больше её не трясло, как в лихорадке. Самое время погрузиться в сладкие сны до самого утра.