Единственная из чужой Вселенной - стр. 24
…
(Даритта)
Никогда и ничему я так не радовалась, как Изелейне. Не ожидала, что подруга бросится следом, пересечет пространство и время, найдет меня. Да еще в компании Путника.
Но ликование длилось недолго. Только успокоилась в объятиях Изелейны, куратор, в своей небрежно-раздраженной манере, оглушил ужасной новостью. Мы – пленницы чужой Вселенной на три-четыре года. Иначе – смерть – быстрая и мучительная.
Мои ладони разжались, руки безвольно скатились с плеч подруги. Враз потемневшее лицо, опущенные уголки губ, потухший взгляд, говорили о чувствах Изелейны больше, чем самые яростные стенания.
Но ни единой жалобы не слетело с губ подруги. Она лишь вытянула «по струнке» спину, гордо вздернула голову.
Я равнялась на Изелейну – расправила плечи, до боли в горле удерживала комок слез, что просился наружу. Стиснула зубы и сжала кулаки, помогая себе справиться с истерикой – она накатила, затопила жалостью к себе, напрочь смыла все мысли.
В голове крутилось только: «Мне не вернуться», «Мне не вернуться», «Мне не вернуться»…
Не отпраздновать день рождения мамы, не подарить ей букет роз с бархатистыми лепестками. Мама очень любила эти цветы.
Не прибежать к ней в ненастный день пожаловаться на начальственное хамство, не зарыться на груди, укутавшись теплом родства, как шерстяным пледом в холодный вечер.
Не пройтись по родной улице, здороваясь с соседями, подмигивая дворовым мальчишкам и девочкам.
Не завести душевную беседу с подругами, попивая кофе или мохито в любимой кафешке.
Не потрепать по загривку «подъездного» кота, с рваным ухом.
Так много не… и ни одного да…
Я не сдержалась – всхлипнула, покосилась на Изелейну. Она выглядела удрученной, но собранной, и мне стало стыдно.
Немногие женщины так стойко, без психозов воспринимали удары судьбы. Не гнулись под ними, как травинки на ветру, не ломались, как крепыши-деревья в ураган. Держались, терпели, боролись.
Я оглядывалась, лишь теперь в полной мере осознав – эти зеленые существа, похожие на людей – наши вынужденные соседи на многие месяцы. Отныне благополучие, довольство нерадивых учениц-полукровок целиком и полностью зависит от них. От тех, кто не понимал ни слова из нашей речи, но почему-то был накоротке с Путником и, судя по всему, с Великим Алленом тоже.
Друзья, родные, все, кого мы знали, любили, кому верили, отрезаны несокрушимой стеной. Мы не увидим их, не услышим и не попросим о помощи. Не поплачемся о ненастьях, болезнях, не поделимся радостями.
Их словно бы нет. Вернее, они есть, где-то… там, очень далеко. Но для нас… недосягаемы… как и мы для них.