Дзюдо и кино. Жизнь напролом. Мемуары в рассказах - стр. 16
Володина семья в то время жила в квартире недалеко от Бессарабской площади в центре города, в большом старом доме для партийной знати. Первый этаж этого дома занимало кафе «Троянда Закарпатья» с большим дегустационным залом. В кафе очень любила оттягиваться золотая молодёжь из близ расположенных домов.
В один из вечеров, когда мать и отец Прохоренко должны были поздно вернуться домой, Володя хорошо набрался в «Троянде Закарпатья» в компании таких же детишек ответственных партийных работников. Кафе собиралось закрываться, и развесёлая компания в полном составе отправилась к памятнику Ленину, где и продолжила своё веселье. Володя играл на гитаре, и из-под памятника вождю мирового пролетариата на весь Крещатик неслись разудалые песни и матерщина.
За всем происходящим издалека с любопытством, но очень внимательно, наблюдали два милиционера, ну или люди из совсем другой конторы, переодетые в милицейскую форму. Место, конечно же, было не очень подходящее для пьяных песен, но веселящихся деток они знали всех поименно и поэтому ограничивались только наблюдением.
Не знаю по какому поводу, но у Володи начался конфликт с одним из участников этой пьяной вакханалии.
– Я тебе сейчас гитарой по башке дам! – пригрозил тому Прохоренко.
– Что?! Ты?! Мне?! – начал зарываться тот. – Да у тебя кишка тонка!
– Если не заткнёшься – то дам! – продолжал угрожать Володя.
– Да я тебе… – начал было фразу его визави, но не успел закончить.
Прямо на его голову, как Прохоренко и обещал, обрушилась гитара. То ли фанера была слабая, то ли удар был сильный – но голова спорившего проломила деку гитары и вышла с другой стороны. Получился такой себе оригинальный деревянный «испанский воротничок». Пострадавший заорал благим матом от боли и неожиданности, у кого-то начался безудержный пьяный смех, а у кого-то истерика. И только Ленин молчаливо смотрел в светлую даль, видимую только ему одному. В общем, пришлось двум наблюдателям в милицейской форме срочно вмешаться в ситуацию. Пострадавшего освободили из гитары, всем настойчиво рекомендовали срочно отправляться по домам. А сопротивлявшегося Володю со словами: «Володя, пора домой!», взяли под руки и потащили в квартиру вместе с разломанной гитарой, где и вручили сонному отцу с подробным отчётом о приключениях его отпрыска.
Всё это мне и рассказал Александр Григорьевич во время очередного нашего свидания.
– Да ты не переживай, Сергей, – успокаивал он меня. – Ты же не можешь за ним и по ночам наблюдать.
Я кивал, соглашаясь, но всё равно чувствовал себя неловко. Конечно, у читающих эти строки, может сложиться ложное впечатление, что я был образцом ответственности и порядочности. Такой себе идеальный спортсмен, комсомолец, наконец, просто красавец. Вынужден вас огорчить – иногда мне приходилось краснеть и за свои художества. Взять хотя бы неожиданно проявившуюся склонность к коммерции.