Джек/Фауст - стр. 19
Зловоние стояло невыносимое, невообразимое. От этого Фауст чувствовал во рту отвратительный привкус. Он провел рукой по губам. Там, где дым касался его плоти, остался серый, немного сальный осадок.
– Зачем я здесь?
Ответа он не получил.
Он двинулся вперед. Под ногами скрипел гравий. Стояла жуткая сверхъестественная тишина. Несмотря на множество зданий, он не слышал ни голосов, ни человеческой речи. Даже птицы не пели. Только дым стелился по этой безлюдной дороге.
Он проходил мимо слепых окон и пустых стен. Что-то хрустело, непонятно, методично ли, негромко, но на это невозможно было не обратить внимания. Поскрипывала открытая дверь, едва заметно болтаясь на ветру. Проходя мимо, Фауст заглянул внутрь.
Он увидел пустой школьный класс. Парты с исчерканными и исцарапанными крышками стояли аккуратными рядами. На стенах сотнями висели скрипки, все для детской руки, все немые.
Он шел вперед, волнение его все росло.
Дорожка привела Фауста к потемневшему зданию. Холодный ветер прекратился. Хруст гравия затих. Фауст положил руку на металлические двери и почувствовал тепло. Тогда его охватил внезапный ужас, и он не смог отворить двери. Не смог. Не хватало силы воли, чтобы заставить себя заглянуть внутрь.
Но когда он решил повернуть обратно, рядом оказался Мефистофель. На сей раз он принял почти человеческое обличье. У него была красная кожа, острый подбородок и крючковатый нос, а под ним – длинные и изящно навощенные усы. Длинный цепкий хвост поднимался из клоунских панталон в полоску, а когда Мефистофель им помахивал, острый, как копье, кончик хвоста перебрасывался с одного плеча за другое. Нелепую шапочку венчал плюмаж. Перед Фаустом был образцовый типаж комического дьявола из дешевого фарса. Тем не менее ошибиться было нельзя: это был именно дьявол, судя по ауре яростного безумия, лучами исходящего от побагровевших щек, по лукаво-коварному, лживому и плотоядному взгляду, словно под человеческим обличьем скрывался волк-оборотень. Дьявол дотронулся до руки Фауста, и от этого нарочито учтивого жеста ученый вздрогнул.
– Ты должен это увидеть. Между нами не должно быть недопонимания.
– Нет. Прошу…
Однако Мефистофель уже толкнул двери, уже распахнул их.
– Не отворачивайся! Если отступишь, если испугаешься, если станешь отвергать то, что видишь, то ни о каком соглашении между нами не может быть и речи! Пока ничего нет, но если ты поступишь к нам в услужение, все будет. Вот та цена, которую тебе придется заплатить за знания: ты должен понять и признать последствия его обретения.
Дверь с грохотом распахнулась.