Дюна. Битва при Коррине - стр. 95
Наконец человек соскочил с тренажера, сделал два сальто назад и без труда приземлился на ноги.
– Меня заинтересовала одна проблема, отец, – сказал Гильбертус. У него почти не было одышки. – Делает ли использование механических тренажеров меня больше похожим на машину.
– Обдумай этот вопрос и представь мне свой анализ.
– Подозреваю, что здесь нет однозначного ответа. Мы могли бы обсудить разные варианты и поспорить насчет их верности.
– Это прекрасная тема для дискуссии. Мне всегда нравятся наши обсуждения. – Эразм до сих пор часто вел эзотерические дебаты с корринским Омниусом, но предпочитал общество Гильбертуса. На определенном уровне Гильбертус был интереснее Омниуса, хотя Эразм полагал, что ради собственного спокойствия не следует ставить об этом в известность всемирный разум.
Робот сменил тему разговора:
– Скоро вернутся наши зонды, которые наблюдают сейчас результаты первого внедрения инфекции в атмосферу планет.
Закончив тренировку, Гильбертус сбросил одежду и вошел в открытую душевую кабину. Робот сканировал изображение воспитанника, анализировал его и не мог удержать восхищения совершенством обнаженного человеческого тела. На всякий случай он отошел подальше, чтобы брызги не попали на его роскошный наряд.
– Йорек Турр, несомненно, порадуется всем этим несчастьям и смертям, – сказал Гильбертус, смывая с себя пот. – Ему нравится быть предателем своего собственного биологического вида. У него нет совести.
– У машин тоже нет совести. Ты считаешь это недостатком?
– Нет, отец. Но поскольку Турр человек, то я могу оценивать его поведение человеческими мерками. – Встав под сильную струю теплой воды, Гильбертус принялся намыливать свои светлые волосы. – Полагаю, однако, что теперь я могу верно оценить поступки и действия Турра, особенно прочитав множество древних человеческих документов. – Он усмехнулся. – Все очень просто: Йорек Турр – безумец.
Гильбертус ополоснулся холодной водой, выключил воду и вышел из кабины посвежевший и бодрый.
– Ясно, что лечение, сделавшее его бессмертным, лечение, которого он потребовал как плату за службу, сделало его ум неустойчивым. Возможно, он оказался слишком стар для бессмертия. Возможно, сама процедура была проведена с какими-то погрешностями.
– Или, что тоже возможно, я целенаправленно провел лечение не вполне… адекватно, – сказал Эразм, удивляясь тому, что Гильбертус самостоятельно пришел к таким непростым выводам. – Возможно, я почувствовал, что он недостоин такой высокой награды, и даже теперь он не знает, что именно я с ним сделал. – На текучем металлическом лице робота появилась лукавая усмешка. – Но ты все же должен признать, что идея с заразой оказалась весьма плодотворной. Она поможет одержать нам победу без больших издержек и значительных разрушений.