Дым отечества. В поисках привычного времени - стр. 30

На самом деле мальчик носил в себе много секретов.

Например, нельзя говорить, что папа привез «кремлевский паек». И что именно. Нельзя говорить, как няня Поля ругает колхозы и что очень голодно. Нельзя говорить, что друзья папы вдруг оказались врагами, а папа (это мальчик подслушал) маме сказал – «чудом, сам не пойму. Я ведь с Михаилом всю гражданскую, от и до».

Нельзя говорить, что у бабушки до революции была «мануфактура». Что это такое, мальчик не понимал, но знал – раз говорят, молчи, значит нужно молчать.

Вот такая школа у мальчика началась.

Однажды день воскресный, зимний прошел особенно хорошо. Мальчик и карту прочел без ошибок. И полк вывел так, что побеждай, не хочу. И стихи прочел про Ворошилова, что наш красный маршал.

Тут папа вздохнул, посидел, покачался и неожиданно сказал:

– Ладно, сын, доставай.

Вот это и было высшее наслаждение. Даже лучше, чем Герой Советского Союза. Мальчику позволили взять тяжеленную кобуру, отстегнуть и вытащить черный «наган». С серебряной табличкой на рукоятке: «За разгром врага…»

Они садились за стол и папа начинал наган разбирать, а мальчик готовил масленку, отверточки, щеточки для чистки оружия.

Ах, ребята, вот оно – счастье. А не мандарины или шоколадка. Да ну их, у нас дела мужские, военные.

Вот так прошел воскресный день. А ведь ещё и вечер. Значит – ужин. С папой. Проводить – папу. И потом ждать – папу. Иногда выполняя домашние задания. Например, за дачей сделать из снега штабную землянку. Ох, как это не просто. А надо – вот всю неделю и строишь.

Вот сидят за столом. Как хорошо. Потрескивает «голландка».

Но няня Поля выходит из кухни. Быстро подходит к папе и шепотом ему что-то говорит.

Папа бледнеет и быстро идет на кухню. Мальчик, было, устремился за ним. Но мама и бабушка в один голос крикнули – сиди. Ослушаться, мальчик это понял, нельзя.

А через некоторое время няня Поля мальчика позвала.

На кухне он ничего особенного и не увидел. Просто сидел какой-то дед, пил чай. Папа сидел рядом, курил и все старался подложить этому деду то колбасу, то сыр. Колбасу дед не брал. Улыбался, поглядывая на папу. А сыр ел. И ещё очень натекло на пол от валенок деда. За такие нарушения мальчика няня Поля «пилила» беспощадно. А тут даже бровью не повела. Обидно.

– Ну, малыш, – неожиданно дед обратился к мальчику, – кем ты думаешь быть?

– Да тут и думать нечего, военным, конечно, как папа.

– Да, – протянул дед, – а вот доктором не хочешь ли, а?

– Нет, нет, я уколы не умею делать.

Дед допил чай и сказал папе – позови жену, попрощаюсь.

Мама пришла тут же, поцеловала деда в плечо и руку, удивив мальчика. Потом заплакала. Они говорили на совершенно незнакомом языке. Иногда какие-то слова вставлял и папа.