Дьявол в ее постели - стр. 8
Пиппа кивнула. Перед глазами у нее стояло мальчишеское тело, изломанное, истоптанное конскими копытами.
– А Франческа? Она… выжила?
Отчаяние сжало ей горло. Несколько раз Пиппа пыталась ответить, но лишь глотала сдавленные рыдания.
Однако ответа не требовалось. Дрожь и прерывистое дыхание Деклана подсказали ей: он все понял.
– А где… где мой папа?
Пиппа сама понимала, что глупо надеяться. Папа никогда бы их не бросил. Даже ради спасения собственной жизни.
Деклан долго не отвечал, а когда заговорил, в голосе его дрожали непролитые слезы:
– Твой отец… он… его закололи первым. Очень быстро. Я… прости. Он приказал мне найти тебя.
Острое горе поразило ее, словно нож под ребра – вторая рана рядом с первой, совсем свежей, от гибели матери.
– Значит, я теперь сирота? – тихо спросила Пиппа, и по щекам ее – ему на грудь – потекли слезы.
– Сирота.
– Как ты?
Он обнял ее крепче, уткнулся лицом ей в волосы.
– Нет. У меня все по-другому.
– Почему?
– Потому что… потому что, Пип, я не терял добрых, любящих родителей… таких, как твои.
Она подняла голову, смахнула слезы тыльной стороной ладони.
– Я всегда знала, что твои родители не любили тебя.
В трубе было темно, но Пиппа почувствовала, что он пристально смотрит ей в лицо.
– Я о них никогда ничего не рассказывал.
– Верно. Но когда ты пришел к нам, все время грустил. И потом тоже… Эта грусть до сих пор не ушла – и теперь, наверное, не уйдет никогда.
Он прикрыл глаза; на длинных темных ресницах блеснули слезы.
– Пип… Верно, такое горе не забывается. Но… – Вдруг он оборвал себя, напрягся. Несколько раз резко втянул в себя воздух. – Чувствуешь запах?
Она осторожно принюхалась. Что-то горит!
Оба вместе опустили взгляды вниз, на сухой и холодный камин. В лучах света плыли и тянулись вверх струйки дыма.
– Черт! – выругался Деклан. – Они подожгли особняк!
– Что? – вскрикнула она. – Зачем?
– Должно быть, чтобы скрыть свое преступление. Сжечь тела. – Он осторожно отстранил ее от себя. – Пип, сможешь спуститься сама? Нам надо выбираться отсюда.
Едва Деклан выпустил ее из объятий, Пиппу охватила тревога.
– Не отпускай меня! – воскликнула она, отчаянно вцепившись в него. Почему нельзя вечно оставаться здесь, в темноте и тишине, прижавшись к его груди, слушая биение его сердца? – Почему это произошло? – продолжала она со слезами в голосе.
– Не знаю, Пип, – тихо ответил он. – Знаю одно: надо уходить. Сейчас же. Идем со мной. И, что бы ни случилось, не сдавайся, хорошо?
– Не сдамся, – пообещала она. – Никогда.
Пиппа вцепилась в руку Деклана, и он торопливо повел ее прочь по знакомым с малолетства комнатам – по дому, хранившему столько сокровищ, столько счастливых воспоминаний. Дым клубился в воздухе, струился во всех направлениях; детям приходилось пригибаться все ниже и ниже. Они шли назад, в топочную.