Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса - стр. 72

Хотя Белкнэп немало прочитал о Всемирной выставке, он не имел желания осматривать места ее размещения, к тому же его не прельщала идея провести целый день в обществе Холмса. Пусть Холмс и был очаровательным и обходительным человеком, что-то в нем Белкнэпа настораживало. Но что именно, он понять не мог. Конечно, в последующие несколько десятилетий психиатры и их ученики почувствуют, что общество настойчиво требует от них описать с предельно возможной точностью, каким необычным свойством обладали люди, подобные Холмсу; это свойство делало их в глазах других людей участливыми и обворожительными и в то же время словно передавало смутное чувство, что какого-то важного элемента человечности недостает. Поначалу психиатры описывали это состояние как «моральное помешательство», а тех, кто проявлял это расстройство, как «моральных идиотов». Позднее они ввели термин «психопат», который использовался и в обычной прессе вплоть до 1885 года. «Пэлл Мэлл газетт» Уильяма Стида [96] назвала ее «новой болезнью», охарактеризовав следующим образом: «Ничто не свято для психопатов, кроме их собственной персоны и их собственных интересов». Спустя полвека доктор Харви Клекли в своем новаторском научном труде «Маска безумия» описал классического психопата как «искусно сконструированный рефлекторный механизм, который способен в совершенстве имитировать человеческую личность… Его имитация нормального во всех отношениях человека бывает настолько совершенной, что никто из специалистов, инспектирующих его в клинических условиях, не может выразить ни в научных, ни в обыденных терминах, почему или за счет чего он не является реальной личностью». Люди, проявляющие подобную форму ненормальности, станут на психиатрическом жаргоне именоваться «психопатами Клекли».

Когда Белкнэп ответил отказом на предложение Холмса, тот словно обмяк от обиды и разочарования. Поездка была необходимой, просто необходимой для Холмса, хотя бы лишь для того, чтобы поддержать его чувство собственной гордости и показать Белкнэпу, что он и вправду является состоятельным человеком и что вексель, выданный ему Белкнэпом, является самым надежным и безопасным вложением денег. Мирта тоже выглядела подавленной.

Белкнэп уступил. Во время поездки на поезде в Энглвуд Холмс рассказывал ему о том, что они видели за окном: о городских небоскребах, о реке Чикаго, о скотопрогонных дворах; Белкнэп с трудом переносил распространяемое ими зловоние, а Холмс, казалось, его вовсе не замечал. На вокзале в Энглвуде они вышли из поезда.

Движение в городе было оживленным. С интервалами в несколько минут прибывали и убывали поезда. Конные экипажи с пассажирами двигались на восток и на запад по Тридцать шестой улице, прокладывая дорогу среди многочисленных колясок и подвод. Везде, куда бы ни посмотрел Белкнэп, он видел строящиеся дома. Масштабы должны были еще более увеличиться, а темпы повыситься, поскольку предприниматели готовились к ожидаемому наплыву посетителей выставки. Холмс посвятил его в свои планы. Он провел его по своей аптеке с мраморными прилавками и стеклянными емкостями, которые были наполнены растворами удивительных цветов, а потом повел гостя на второй этаж, где познакомил с управляющим зданием Патриком Квинландом. Холмс провел Белкнэпа по всем многочисленным коридорам здания, описывая, как все будет выглядеть, когда откроется отель. Сама планировка здания показалась Белкнэпу странной, а многочисленные переходы, ведущие неизвестно куда, производили гнетущее впечатление.