Дьявол и Господь Бог - стр. 63
>Инэс. А как ты принял смерть, Гарсэн?
>Гарсэн. Плохо.
Инэс хохочет.
О, это была просто телесная слабость. Этого я не стыжусь. Только все осталось навсегда нерешенным. (Эстель.) Поди-ка сюда. Посмотри на меня. Мне нужно, чтобы кто-нибудь на меня смотрел, пока на земле говорят обо мне. Мне нравятся зеленые глаза.
>Инэс. Зеленые глаза? Смотри-ка! А тебе, Эстель? Тебе нравятся тру́сы?
>Эстель. Если бы ты знала, как мне это безразлично. Трус или нет, лишь бы целоваться умел.
>Гарсэн. Они сонно качают головами, затягиваясь сигарами, – им скучно. Они думают: Гарсэн трус. Вяло и слабо. Но все-таки они хоть о чем-то думают. Гарсэн трус – вот что они решили, мои приятели. Через полгода они будут говорить: трусливый, как Гарсэн. Вам обеим повезло; о вас на земле больше никто не помнит. Моя участь тяжелее.
>Инэс. А ваша жена, Гарсэн?
>Гарсэн. Ну что жена… Она умерла.
>Инэс. Умерла?
>Гарсэн. Да, я забыл вам сказать. Она недавно скончалась. Примерно два месяца тому назад.
>Инэс. От горя?
>Гарсэн. Конечно, от горя. А от чего же еще? Все теперь в порядке: война закончилась, жена умерла, а я вошел в историю.
Рыдает без слез, закрывает лицо руками. Эстель цепляется за него.
>Эстель. Дорогой, дорогой! Посмотри на меня, дорогой! Прикоснись ко мне. Положи руку мне на грудь.
Кладет его руку себе на грудь. Гарсэн делает движение, чтобы освободиться.
Оставь свою руку здесь, оставь ее, не двигайся. Они умрут один за другим: какая разница, что они думают. Забудь о них. Никого не осталось, кроме меня.
>Гарсэн (высвобождая руку). Они-то обо мне не забывают. Они умрут, но придут другие и перехватят эстафету: моя жизнь осталась у них в руках.
>Эстель. Ты слишком много разглагольствуешь!
>Гарсэн. А что еще делать? Раньше я действовал… Ах, хоть бы на один день вернуться к ним… какое разоблачение! Но я вне игры: они подводят итог без меня, и они правы, поскольку я мертв. Мертв, как крыса. (Смеется.) Я стал общественным достоянием.
Пауза.
>Эстель (нежно). Гарсэн!
>Гарсэн. Ты здесь? Послушай, окажи мне услугу. Нет, не отказывайся. Я знаю, тебе кажется, что у тебя просят помощи, ты к этому не привыкла. Но может, если ты захочешь, если сделаешь усилие, мы и вправду сможем по-настоящему полюбить друг друга. Видишь ли, тьма народу утверждает, что я трус. Но какое мне до них дело? Если бы нашлась живая душа, которая изо всех сил повторила бы, что я не бежал, что я не мог бежать, что я храбрый, что я честный, я… я уверен, что я был бы спасен. Хочешь поверить в меня? Тогда ты мне будешь дороже всех на свете.
>Эстель (смеется). Дурачок! Глупец! Неужели ты думаешь, что я могла бы полюбить труса?