Дьявол и Господь Бог - стр. 43
Эринии преграждают ему путь.
А! Это кто такие? Опять суеверия. Как я сожалею о прекрасной Аттике, где все действительное было разумно.
>Орест. Не пробуй подойти, они разорвут тебя на части.
>Педагог. Тише, мои красавицы. Ну, ловите эти куски мяса, фрукты, может, мои жертвоприношения вас умиротворят.
>Орест. Ты говоришь, что жители Аргоса собрались перед храмом?
>Педагог. О да! И даже не знаю, кто гнусней и мстительней – эти прелестницы или ваши дорогие подданные.
>Орест. Хорошо. (Пауза.) Открой дверь.
>Педагог. Вы что, с ума сошли? Они ведь стоят там, с оружием в руках.
>Орест. Делай, что тебе говорят.
>Педагог. На этот раз вы соблаговолите разрешить мне вам не подчиниться. Они закидают вас камнями, говорю я вам.
>Орест. Я твой государь, старик, и я тебе приказываю отворить дверь.
>Педагог (приоткрывает дверь). О-ё-ёй, о-ё-ёй!
>Орест. Настежь!
Педагог приоткрывает дверь и прячется за одной из створок.
Толпа яростно распахивает дверь настежь и в испуге останавливается на пороге. Яркий свет.
Явление шестое
Те же, толпа.
>Крики в толпе. Смерть ему! Смерть! Закидайте его камнями! Разорвите на части! Смерть ему!
>Орест (не слыша их). Солнце!
>Толпа. Ты святотатец! Убийца! Мясник! Ты будешь четвертован! Мы зальем твои раны расплавленным свинцом!
>Женщина. Я вырву тебе глаза!
>Мужчина. Я съем твою печень!
>Орест (выпрямляется). Это вы, мои верноподданные? Я – Орест, сын Агамемнона, ваш царь – сегодня день моей коронации.
Толпа, обескураженная, глухо шумит.
Вы замолчали?
Толпа молчит.
Я знаю: вы меня боитесь. Пятнадцать лет тому назад, день в день, другой убийца предстал пред вами, у него были красные перчатки до локтя – кровавые перчатки, но вы не боялись его, вы прочли по его глазам, что он – свой человек, что он не способен отважно нести бремя своих поступков. А преступление, которого не выдерживает тот, кто его содеял, – преступление без преступника, не так ли? Почти несчастный случай. Вы возвели преступника на царский престол, и древнее преступление стало бродить в стенах города, тихонько скуля, как собака, потерявшая хозяина. Вы смотрите на меня, жители Аргоса, вы поняли, что мое преступление принадлежит мне; я требую этого перед лицом солнца; в нем – смысл моей жизни, моя гордость, вы не можете ни наказать, ни пожалеть меня – поэтому я внушаю вам страх. И, однако, люди, я люблю вас, я убил ради вас. Ради вас. Я пришел, чтобы потребовать свое царство, и вы отвергли меня, я был вам чужим. Теперь я ваш, о мои подданные. Мы связаны кровью, я обрел право стать вашим царем.
Ваша вина, ваши угрызения, ваши ночные страхи, преступления Эгисфа – я все взял на себя, все принадлежит мне. Не страшитесь больше ваших мертвецов, это – МОИ мертвецы. Смотрите, ваши верные мухи покинули вас ради меня. Но не бойтесь, жители Аргоса, что я взойду, окровавленный, на престол моей жертвы: бог предложил мне трон, я сказал – нет. Я хочу быть царем без земель и без подданных. Прощайте, мои люди, попытайтесь жить: все здесь нужно начинать сначала, заново. И для меня тоже жизнь только начинается. Странная жизнь. Послушайте, вот еще что: однажды летом Скирос был наводнен крысами. То была какая-то жуткая проказа, они грызли все, жители города думали, что погибнут. Но однажды пришел флейтист. Он встал в центре города – вот так