Дядя Джо. Роман с Бродским - стр. 22

– Собирал макулатуру. Накопил. В Америке мне удалось решить вопрос финансовой независимости, – сказал я наиболее скромным тоном.

– ФБР этим еще не заинтересовалось?

– Приходили, но чисто поговорить по душам. Решили дружить семьями.

Официантка принесла счет и телефонную трубку на подносе.

– Вас к телефону, – обратилась она ко мне.

Я скорчил недоуменную гримасу и взял трубку. Мужчину было слышно так хорошо, будто он дышал мне в ухо. Я послушал его дыхание несколько секунд, подумав, что там астматик. Встал из-за столика и отошел в сторону, извинившись перед Бродским.

– Алло, Месяц? – услышал я отвратительный хриплый голос. – Все прохлаждаешься? Запомни, падла. Скоро умрет твой Бродский, и ты опять станешь никем. Понял?

– Понял? Кто был никем, тот станет всем.

– Ты допиздишься, щенок. Из говна пришел – в говно и вернешься.

– Отличная идея.

Человек этот, видимо чокнутый, звонил мне пару месяцев назад, но я не придал его угрозам значения. Фанатик, завистник, несостоявшийся стихотворец. Мало ли таких? Его можно было вычислить и поставить на место, но расходовать свою бессмертную душу на придурков не хотелось.

– Кто звонил? – спросил меня Иосиф, когда я вернулся.

– Евтушенко. Спрашивал о вашем здоровье.

– Вы сказали ему – не дождетесь?

– Именно это я и сказал. Вы, кстати, в курсе, что о вашей премии в СССР первым сообщил Чингиз Айтматов? Он сказал, что вы принадлежите к ведущей когорте советских поэтов, среди которых назвал Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулину.

– Кто такой Айтматов? – сердито спросил Бродский. – За эти слова вас следует отравить.

– Шампанским?

Я покатал поэта по острову, показал несколько хороших гостиниц на острове Пальм, где любил останавливаться с девушками. По дороге на мост кивнул в сторону ресторана в устье заболоченной речушки.

– Здесь я когда-то уронил костюм водолаза. Чуть не пришиб своего приятеля. Тяжелый, свинцовый. Как-то мы с ним не смогли удержать равновесия.

– Я, кстати, работал на маяке, – вспомнил Бродский.

– А я мыл трупы в морге судмедэкспертизы, – ответил я.

Мы въехали на Arthur Ravenel Jr. Bridge, красивую летящую конструкцию, соединяющую острова с материком. Помолчали, проезжая светлые пролеты моста с мелкими облачками в проемах. Мост по оригинальности конструкции мог бы посоперничать с Golden Gate Bridge в Калифорнии.

– Здесь не хватает Марди Гра, как Новом Орлеане. Все одинаковое: архитектура, болота, пальмы, аллигаторы. Народ – не музыкальный. Забронзовевший от подвига былых времен. Мне джаз напоминает о бессмертии больше, чем классическая музыка. Творчество масс. У каждого дудка, и пока он на ней дудит – горя нет.