Двойная метка. Право на невинность - стр. 15
Чувствую, как пунцовеет моя шея. Стыдно, что аромат касается носа родителя. Слишком интимно, слишком неприятно. Опускаю голову, лишь прислушиваясь к тому, о чем говорят мужчины.
– У меня есть одно условие, господин Волков, – прокашливается папа.
– Просто Раниль, – настаивает рыжеволосый, источая уверенность в себе.
Импонирует, что он не обращается к моему отцу высокомерно, как можно было бы ожидать от члена знати. Внутри разливается тепло. Может, всё в моей жизни будет не так плохо, как могло бы быть. Всё же удалось избавиться от посягательства беты, чья жестокая слава идет далеко впереди него. Но не дают покоя его слова-обещания. От внимания такого хищника сложно уйти. Тревога набатом бьет в голове, выливаясь в страх, что господин Самир не успокоится и отомстит мне через отца. Ведь я сегодня унизила его достоинство, отвергнув и выбрав Раниля Волкова.
Все в городе знают: унижение Самир Волкодав не терпит и не прощает. Даже красивым женщинам.
– Мое условие, Раниль, таково: ты не можешь продать мою дочь другому волку. Если она не окажется твоей ильдиной, и ты захочешь ее перепродать чужому самцу, то должен прийти ко мне. Я выкуплю свою кровь обратно. Это будет прописано в договоре.
Слова отца заставляют меня вскинуть в шоке голову. Я знала, что он меня любит, и я для него – единственная любимая дочь, несмотря на то, что всего лишь полукровка. Но никогда не думала, что он даже в этом вопросе позаботится обо мне, не даст в обиду ни одному мужчине.
– Вы хороший отец, Аргус, – с уважением склонил голову набок Раниль, уже с интересом разглядывая главу семейства Волчек.
И мне становится так приятно и гордо за свой род и отца, что я выпрямляю спину, расправляю плечи и поднимаю высоко подбородок. Мне есть, кем гордиться. И пусть в войске кнезио (вожака) уже много десятилетий нет мужчин фамилии Волчек, но достойные представители рода еще не перевелись.
– Подготовьте документ, я вернусь через час, и мы подпишем соглашение между нами, – кивает рыжеволосый, приподнимается, протягивая отцу руку. Это знак глубокого уважения, от родственника правителя удостоиться рукопожатия – великая честь. – Когда я смогу забрать свою жену?
Прикусываю нижнюю губу, в грудине что-то екнуло, когда я услышала, как меня называет Раниль. Его глубокий бархатистый голос током прошелся по моей коже, усиливая и без того чувственный отклик тела. Ноги дрожат, я хватаюсь пальцами за столешницу и снова пытаюсь сдержать готовый вырваться стон от новой волны жара, который поднимается от пальчиков ног до макушки. Частота проявлений агонии усиливается, что говорит о приближении эструса.