Дворянин из Рыбных лавок - стр. 45

Сдав российский вариант доклада на двух языках, Горлис вновь «прошелся по Невскому». По сравнению со вчерашним днем ничего нового не услышал. Дело – к концу недели, Ланжерона в канцелярии нет, и другие уж тоже мыслями на отдыхе. Опять сходил на «кофейный обед» с русскими приятелями. А те были именно что русскими, несмотря на разницу во внешности и именах. Далибич, к примеру, родился уже здесь в семье серба, переехавшего в середине прошлого века из Османской империи. Приглашение сербов, обижаемых турками, в вечно грозящую мятежами Украйну было решением очень мудрым и сильным. Так посреди старых казацких частей и полков появились Славяно-Сербия и Новая Сербия. К сожалению, для Петербурга дальнейшее развитие сего процесса не случилось. На фоне чахнущих османов большинство сербов предпочитало бороться за автономию или даже независимость своей Родины, а не уезжать далёко, где у них также возникали споры, уже другие – с местным населением. Что до Далибича, то в нем из сербского оставалось только имя, и он чувствовал себя теперь человеком русским, что для него было почти синонимом слова «славянский».

Примерно так же было и с Горенко, и со Шпурцманом. Горенко уж и сам не помнил (или же не хотел помнить), откуда его дед-прадед, всё напирал на матушкину линию семейства, выслужившую наследственное дворянство где-то в коренной России. Но поскольку по женской линии дворянство не передается, то сам он такого статуса не имел, добывая его верною службой. Потому Горенко не раз со смехом говорил, что с удовольствием расстался бы со своей фамилией, имеющей это смешное, хохлацкое «Г», да еще и в самом начале. На какую? Да на любую! Хоть на ногайскую или татарскую.

Предки же Шпурцмана были из остзейских немцев, как показалось Горлису – курляндских мест. Как-то давно, когда он рассказывал за нечастым тогда совместным кофеем о своем вояже по Балтийскому морю, при упоминании порта и города Виндавы[15] Шпурцман оживился и проявил немалые познания. Из чего можно было предположить, что его предки оттуда. И вправду, оказалось, что у Шпурцманов, не баронов, однако всё же дворян, имеется славная мыза над морем под Виндавой, а также дом в курляндской столице Митаве[16]. Одновременно с этим Шпурцман с гордостию сообщал, что сам он родился уже в главной столице державы – Санкт-Петербурге, где его родители проживали чаще. Но судя по тому, что о родовитости или древности своего рода не заикался, то происходил, видимо, из ремесленных цехов Митавы или Виндавы. Хотя, кто знает… Ну и, в отличие от Горенко, коему малороссийский язык интересен не был и казался бесполезным, остзеец знал немецкий не хуже французского – всё же оба сих языка в Российской державе важные.