Двое - стр. 23
Вовчик оценил, как она умело обошла страшное слово приступ. Лариса взяла его руку в свою, накрыла другой. Ее волосы, собранные в хвостик на голове, впереди выбились милыми русыми кудряшками. Прохладные руки казались ему сейчас лучшим лекарством. Боль приходила и уходила, его бренное тело лежало, а он, Вовчик, порхал махаоном у ее головы. Он готов был остановить время. Аналогом пронеслась мысль о той ласке, плотской, сродни звериной, и этой – успокаивающей, переводящей во взвесь. Он вспомнил слова Матвея: настоящая любовь – это полет, это умиротворение, это сказка, это жажда к добру.
В сопровождении врачей вошла Сергеевна – она встречала их перед подъездом.
Глава 15
Галина вернулась контрастно другой. Она устроилась на бочок с ним рядом. Халат, оголивший ее красивые ножки, она запахнула, поймав в его лице усмешку.
– Какая я на самом деле, тебе может подсказать время. После мужа ты у меня первый. Скажешь, проводница – сама доступность. Жила, работала в грезах и мечтах. Два года прошло. Ты необыкновенный, в каждом твоем взгляде содержание, переворачивающее душу. Случайный пассажир – ведь ты мог раствориться в этом огромном мире бесследно. Я вынужденно пошла на отчаянный шаг. С тобой я захотела любви. Я понимаю все: твоя девушка и много других – дай повод, каждая почтет за счастье остаться с тобой.
Матвей прижался к ней, погладил по щеке, поцеловал в ушко.
– Твое прекрасное ушко услышало от меня много всего. Все это правда. На самом деле чувствую я больше, чем могу выразить. Девушки, в понятии серьезных намерений, у меня нет.
Галина прижалась к нему, став с ним единым целым.
– От твоих слов я захотела тебя еще.
Дыхание ее сбивалось, она дышала как человек, достигший высшей точки неприступной скалы. Галина была самим естеством. Матвею она не показалась ни вульгарной, ни легкодоступной. Все же он сознавал: женщина, старше его на пять лет, способна обладать знаниями и коварством бо́льшим, чем он может предположить. От ее шальной страсти он потерял возможность управлять собой.
Он раздел ее донага, в который раз обласкал глазами, прошел губами по ее телу сверху донизу и упокоился верхом блаженства в разломе горячих грудей.
– Возьми меня, мой милый, я так боюсь тебя больше не увидеть… Никаких обязательств, просто люби меня…
Потом они уснули. В три часа ночи Матвей проснулся в объятии от петушиного крика. Он не удержался, чтобы не поцеловать ее по-детски оттопыренную нижнюю губку. Она открыла глаза, судорожно прижалась к нему.
– Милый, ты со мной?
За стеной прокричал петух.
– Этот паршивец разбудил тебя? Мы вырастили его в комнате – больненький, некондиционный цыпленок – такие погибают. Не хочет сидеть в курятнике. Малейший недогляд, как прошмыгивает на кухню. Интеллект не меньше кошачьего. С нами по соседству и ночевал.