Две жизни Пинхаса Рутенберга - стр. 53

– Я тебя ждала с самого утра, как был опубликован манифест.

– Оля, это победа. Недаром я шёл с Гапоном в то воскресенье.

– Пётр, я несколько раз пыталась добиться свидания с тобой, – произнесла она. – Но им было не до меня. Ты так вовремя пришёл. Малыш уже стучится, скоро буду рожать.

– Ты в больницу записалась?

– Да, дорогой. С мамой ходила. Бабье дело не хитрое. Идём, я тебя покормлю.

Она накрыла ему в гостиной, и он впервые после долгих четырёх месяцев с аппетитом поел борща с капустой и гуляш с картошкой и говяжьим мясом.

– Тебе, Петя, письмо их Финляндии, – вспомнила Ольга.

Она протянула ему залежавшийся в комоде конверт. Пинхас сразу узнал почерк Циллиакуса.

Через несколько дней он на поезде отправился в Гельсингфорс. Конни встретил его на пороге своей большой квартиры в богатом районе города. Он привычно шутил и держался рачительным хозяином. Пока они обсуждали манифест, экономка поставила на стол роскошный сервиз, и запах свежеприготовленной еды привёл их в столовую.

– Я не думаю, Конни, что ты вызвал меня сюда только для того, чтобы накормить вкуснейшим обедом.

– Верно, Пётр Моисеевич, не только ради этого, – на ломаном русском произнёс Циллиакус. – У меня есть, что тебе, социалисту-революционеру, рассказать.

– А мне хотелось бы послушать, что случилось с пароходом и нашим предприятием. Мы о нём в Лондоне так хорошо поговорили!

– Начну с того, что после соглашения с тобой, были переговоры и с другими партиями, – сказал Конни. – В один прекрасный момент я понял, что без организации рабочих ничего не получится. Я связался с Гапоном, и мы встретились. Идея вооружённого восстания привела его в восторг.

– Георгий Аполлонович очень честолюбивый человек, – заметил Рутенберг. – Он всегда хотел быть во главе революции.

– Именно. Он явился ко мне с парнем по фамилии Петров. Тот совершенно очумел от любви к своему идолу и сказал мне, что питерцы готовы к восстанию и им не хватает только оружия, – продолжал Циллиакус. – Гапон решил сам отправиться в Россию принимать оружие. Замысел его был таков: десять или двадцать тысяч рабочих захватывают одну из морских пристаней; в это время он подходит на корабле, оружие выгружают на берег и раздают рабочим, и он во главе их идёт на Петербург.

– Он, уважаемый, всегда был склонен к авантюризму, – усмехнулся Рутенберг.

– А я ему объясняю, что оружие не только для него. Он понял и обещал поделиться со всеми.

– Я, между прочим, прибыл в Санкт-Петербург по заданию ЦК эсеров, чтобы принять оружие, – произнёс Пётр. – Если бы меня не посадили, я должен был бы как-то состыковаться с Гапоном.