Две жизни лейтенанта Деливрона - стр. 29
В ответ на отправку данных на японских офицеров в Шанхай русским разведчикам Деливрон вдруг получил первую депешу в свой адрес. В ней «Моряку», то есть ему, выражалась благодарность за информацию о японских разведчиках и контрразведчиках и прилагалась целая инструкция по дальнейшему разоблачению офицеров японского Генерального штаба. Разведчик ликовал: впервые за полтора года тайной работы он получил оценку своего труда. Ему, лишенному возможности сражаться с японцами в открытом бою, было крайне важно понимать, что отправленные им в Россию разведывательные сведения изучают в Петербурге и находят им применение для противоборства с сильным и опасным противником.
Раза три он с профессиональным интересом перечитывал то, что писали его коллеги о секретных службах Японии. Это был поистине научный труд, основанный на хорошем знании предмета:
«Комплектование контингента японских агентов в России для японских разведывательных органов прежде проходило довольно сложно. Это было связаны с тем, что вплоть до начала XX века знание русского языка в Японии не имело широкого распространения. С другой стороны, появление японцев в России, вследствие их значительных внешних отличий от коренного населения, не могло не привлечь к себе внимания и не вызвать подозрения о подлинных целях этого появления. Не случайно при подготовке кадров для работы в России Японии приходилось проявлять значительную изобретательность и гибкость».
Андрей читал и соглашался с авторами. Действительно, изучение русского языка, можно сказать, началось у него на глазах. Сначала лишь немногие интересовавшиеся Россией находили частных преподавателей и учились у них. Примером в этом может стать его любимая девушка Коико. Потом заинтересованных людей стало больше, и для них была создана система обучения в университетах. В группах стали учиться и офицеры японского Генерального штаба. Он и сам их учил.
«Подготовка квалифицированных разведчиков, способных руководить работой рядовых шпионов, в Японии осуществлялась специальными отделениями, находившимися в непосредственном ведении Генерального штаба. В эти отделения, находившиеся в Токио и в Шанхае, ежегодно набирались молодые японцы. Поскольку появление японца в России сразу же привлекало ненужный интерес, ставка японских военных властей была сделана на “превращение” занятых шпионажем японцев в китайцев, которых, вследствие хороших отношений России и Китая, находилось в Российской империи огромное множество. Пройдя длительный путь обучения в усвоении внешних китайских навыков, эти будущие шпионы становились мало отличаемыми от китайцев. Такие разведчики направлялись для организации шпионской работы в Китай, Маньчжурию, Корею и Россию».