Дважды возрожденный - стр. 31
– Витек, что-то ты о ней подозрительно беспокоишься, – хихикнул из противоположного угла комнаты Малыш. Он как раз помогает встать тихонько ругающемуся Мише. Рядом они смотрятся забавно. Скелетообразный Малыш с трудом достает до груди долговязому другу. – То ты с ней во дворе обнимаешься, то вот здоровьем интересуешься… К чему бы это? Ориентацию сменил?
– Просто не хочу, чтобы нас опять обвинили в смерти гномов и нарушении договора, – неловко оправдываюсь я.
– А-а-а! Ну тогда ясно, – Малыш хитро глянул на меня. – Дело ясное, что дело темное.
Уже вставший Миша согласно кивнул головой, присоединяясь к этим словам.
– Да я же ради вас всех… – покраснел я под издевательским взглядом Малыша.
– Ага, – не унимается Малыш. – И целоваться ты лез к ней тоже ради всех.
– Малыш, умолкни! – мигом погасил Мичман улыбку на его лице. – Нашел время… Пора уже выглянуть наружу и посмотреть, что получилось, – он махнул рукой Мише, стоявшего ближе всего к бойнице. – Миш, глянь, что там.
Миша отодвинул защелку, удерживающую каменную пластину, немного приоткрыл заслонку и опасливо выглянул наружу.
– Ну что там? – не выдержала Рита. – Много живых осталось?
Миша повернул к нам сияющее радостью лицо и произнес:
– Хиросима!
– Что Хиросима? Какая Хиросима? – затараторили все.
От его слов у меня мороз по коже побежал. Я представил идущего по Пустоши улыбающегося монстра с ядерной боеголовкой в руках.
– Снаружи Хиросима! Одни обгоревшие трупы остались! – радостно проорал Миша, развеяв мои глупые мысли. – Можно выходить! – и первый ринулся к лестнице ведущей вверх, на смотровую площадку Башни.
За ним гурьбой повалили остальные.
Через минуту мы стоим на крыше Башни. Встает неумытое заспанное солнце, желая поскорее узнать, что произошло в его отсутствие. Начинается очередной серый день…
Остатки побежденной армии тварей улепетывают к горам на всех парах. В аръеграде движутся раненые, оставляя за собой темные кровавые следы и уже не способных идти сородичей. Оставшиеся лежать жалобно воют, умоляя помочь им, но однополчане уходят, не оборачиваясь на вопли неудачников.
Одним словом животные…
Весь двор Цитадели завален слоем золы и остатками почерневших туш. Внутренняя сторона стены из темно-зеленой стала абсолютно черной от слоя копоти.
Пристально осматриваем поле боя за пределами Цитадели. Ни одной живой твари в радиусе нескольких километров, если не считать мелькающих на фоне гор недобитых остатков некогда грозного войска, лишь шевелящийся под дуновениями ветра пепел, какие-то ошметки и трупы. Горы трупов, мертвым ковром покрывающие камни Пустоши.