Двадцать лет одного лета. Дело № 48 - стр. 41

– В данном случае у девахи всё равно третья часть скорее всего будет, поэтому пришьёшь ты ей «группу» или нет, срок от этого особо не изменится.

– А как же всесторонность и объективность расследования?

Карецкий попытался в шутку воззвать к основам правосудия своего старшего товарища и наставника.

– Иди в жопу, – не скрывая недовольства от его нравоучений, но с улыбкой на лице и довольно спокойным тоном проговорил Михалыч. – Сам решай, что ты с ним будешь делать, но мне почему-то кажется, здесь есть ещё что-то, о чём я не знаю и что ты мне не сказал.

Карецкий напрягся. Как он узнал? Догадался? Вряд ли… Нужно срочно что-то ответить, иначе слишком долгая пауза вызовет у него сомнения в его искренности. Но он не видел необходимости что-то скрывать от Михалыча и просто сказал:

– Есть. Я не знаю как сказать…

Карецкий на мгновение замешкался. Михалыч тем временем терпеливо ждал, пока Карецкий соберётся с мыслями. Наконец он проговорил:

– Не могу подобрать правильных слов… Короче, скажу, как есть. Она мне понравилась. Я даже не знаю, в каком смысле. Сам не могу разобраться, но что-то мне не даёт покоя.

– Ты рехнулся? – воскликнул Михалыч и вновь с силой ударил по тормозам. Машина встала как вкопанная. Благо за ними сзади никто не ехал, иначе бы столкновения было не избежать.

– Ты в своём уме?

– Да успокойся, я всё понимаю, поэтому и сказал тебе. Мне нужен совет, как быть.

– Совет тебе нужен? – кипел Михалыч. – Вот тебе мой совет: забудь! Она злодейка, воровка! А ты следак! Она совершила преступление! А ты доказываешь её вину! Вы по разные стороны баррикад! Или ты хочешь связать свою жизнь с преступницей? Пустить свою карьеру псу под хвост? Валяй! Помощь нужна?

Михалыч лютовал. Карецкий не знал, что сказать. Он уже начал жалеть, что решился поделиться с Михалычем, но, как говориться: «Что сделано, то сделано». В одном он был уверен: она не преступница. Её просто подставили. Кто – это он уже выяснил. Зачем? Это тоже было более или менее понятно. Оставался вопрос, что дальше делать со всем этим.

– Михалыч, остынь. Обещаю, что не сделаю никаких глупостей. У меня есть голова на плечах. Я лишь хочу донести до тебя, что она этого не делала, в этом я уверен.

– То есть как это не делала? Я же читал её допрос. Там всё чётко и понятно написано: признаюсь, украла… Или…?

Михалыч запнулся.

– Да.

Карецкий сделал многозначительную паузу, затем продолжил:

– Она была в отказе. Полнейшем. Но не разваливать же дело? К тому же Прусов всё так обставил, что комар носу не подточит, пришлось её убеждать.

Михалыч включил первую передачу, и машина тронулась с места. Он достал сигарету из пачки, лежащей на приборной панели, закурил, сделал пару затяжек, после чего сказал: