Двадцать лет одного лета. Дело № 48 - стр. 4

Однажды, буквально перед самым окончанием средней школы, у него состоялся настоящий, и крайне неприятный для него первый мужской разговор с отцом:

– Ты решил, кем ты хочешь стать?

– Нет пап, ещё не решил. Вы отдали меня учиться в специальную школу с углубленным изучением французского, чтобы я потом стал переводчиком, но ты же сам видишь, что к языкам у меня нет никакой предрасположенности.

– Что значит «ещё не решил»? А когда ты решишь? И к чему у тебя есть хоть какая-то предрасположенность, чёрт побери, – выругался отец и продолжил. – Включи башку: на следующий год в армию загремишь и уедешь в Чечню или ещё куда. Для этого я тебя растил?

– В армию не хочу, – не уверенно, и даже испуганно пролепетал тогда он, опустив в пол глаза и понимая, что ничего дельного из него скорее всего в этой жизни не получится.

– Если ты не хочешь думать своей пустой башкой, тогда я за тебя подумаю. Альтернативу армии вижу только одну – милиция. Пойдёшь?

– Я хочу стать адвокатом, – неуверенно проговорил тогда он. – Наверное…

– Что ты там лопочешь, не слышу.

Отец всегда разговаривал с ним сурово.

– Я хочу стать адвокатом, – более уверенно, сжав руки в кулаки, проговорил он.

– Вот и отлично. Чтобы стать адвокатом, нужно знать, как работает эта система изнутри. С самых низов, так сказать. Поработаешь, посмотришь, что к чему, ну а дальше сам… Это последнее, что я могу сделать для тебя в этой жизни.

И отец сделал так, что он, не имея должных физических навыков, смог поступить в одно из самых престижных в то время учебных заведений для мальчишек – Высшую школу милиции. А престижная она считалась в те времена хотя бы потому, что здесь с первого курса, учащимся платили не стипендию, как в обычных ВУЗах, а полноценную зарплату. Таким образом, уже учась в высшем учебном заведении, он получал свои первые деньги. Не большие, но всё же гораздо больше, чем стипендия студентов в любом другом образовательном учреждении.

Тогда он понятия не имел, насколько его отец был прав. Да, он был суров с ним, порою даже излишне, но его отец воспитывал двух пацанов погодок – его и младшего брата, и ошибаться он не имел права. Как жаль, что он это понял лишь спустя многие годы и не успел как следует отблагодарить отца ещё при его жизни. В любом случае, он был безмерно благодарен ему за то, что он дал основу, заложил фундамент, благодаря которому он и стал тем, кем есть сейчас. И он ни капельки не жалел, что пошёл по указанному отцом пути.

Говорят, студенческие годы самые лучшие и весёлые. Он был с этим в корне не согласен. Для него студенческие годы в школе милиции, были самые неприятные, самые кошмарные. Все четыре года, его, ещё мальчишку, со спрятанным под милицейской рубашкой «пацификом» на шее, ломали практически в прямом смысле этого слова. Здесь он впервые узнал, что приказы не обсуждаются, а выполняются чётко и беспрекословно. За неповиновение здесь можно получить наряд на работы или того хуже – по морде. Тут он впервые встретил абсолютно не таких как он людей и чуждых ему по своему мировоззрению: склонных к насилию, к власти, к самоутверждению за счёт других и просто мерзавцев. Он ненавидел это место всеми фибрами своей души. Ему претило всё, что так или иначе было связано с насилием, с оружием, с формой одежды. До этого он был свободным, а стал частью системы.