Двадцать лет одного лета. Дело № 48 - стр. 11

– Смотри, – он указал Инге на изображение. – Наша квартира находится прямо под ним. Наше место под солнцем.

Инга скептически отнеслась к его словам, отметив лишь, что он излишне романтичен для своей профессии. Он и сам порою это замечал, но ничего не хотел менять и уж тем более не хотел меняться сам. Их жизнь текла своим чередом: он проводил все дни, включая выходные, на работе. Инга заканчивала обучение в престижном столичном ВУЗе и, менее, чем через год ожидала получения диплома. После института она планировала поступить на службу в Министерство иностранных дел и, если повезёт, со временем уехать за границу. Его же эти планы не совсем устраивали, особенно после того, как он окунулся с головой в свою новую работу. Но время всё расставило по своим местам: прожив в общей сложности почти два года, Инга устала мириться с его работой и графиком. В один из таких дней, когда он в очередной раз не пришёл ночевать домой, она собрала свои вещи и ушла, оставив его одного в некогда их маленькой, но горячо им любимой квартире. Для него, тогда ещё совсем молодого и не опытного, только начинавшего познавать взрослую жизнь, это был первый и один из самых сильных ударов, который впервые заставил его упасть, но затем подняться и продолжить свой путь.

Он ни в коем случае её не винил, это был в первую очередь его выбор, однако переживания были долгими и оставили неизгладимый след в его душе. Спустя много лет он с теплотой вспоминал ту прежнюю жизнь, но, если бы у него была возможность вернуться в те времена и всё исправить, он знал, что поступил бы точно также. Работа следователем стала для него смыслом жизни, подчёркивающая его значимость и наделяя некоторыми, гораздо большими правами, чем обычных гражданских лиц. К сожалению, расставание и последующие переживания стали неблагоприятно отражаться на результатах его деятельности и поэтому заглушить горесть утраты вызвался Михалыч, который, как известно, никогда не бросал своих один на один с бедой. Он регулярно стал осуществлять положенные, по тем временам, обследования жилищных условий личного состава, с обязательной отметкой об этом в специальном журнале, который исправно вёлся им же. Если бы кому-нибудь данный журнал сейчас попался бы в руки, то за двухтысячный год он бы смог увидеть записи о трех, а то и четырех посещениях в неделю квартиры следователя Карецкого для проверки жилищных условий.

Расставание с Ингой послужило для Карецкого неким спусковым механизмом. Жизнь молодого следователя довольно длительное время упрямо катилась вниз по наклонной. Алкоголь лился рекой, зачастую прямо на рабочем месте, в рабочее время и с молчаливого согласия самого Михалыча. Карецкому это было дозволено, потому что таким образом Михалыч вырабатывал у молодого следователя редкую способность уметь трезво мыслить и эффективно работать в любом состоянии и в любое время дня или ночи. Выпивая довольно приличную дозу, Карецкий мог спокойно провести всю ночь на рабочем месте и самое главное – без ошибок составить обвинительное заключение. А на утро, с абсолютно свежей и не затуманенной алкогольными парами головой заступить на суточное дежурство, ни капли, при этом, не нуждаясь в полноценном сне и отдыхе. Работа для него и была тем самым отдыхом, потому что только занимаясь своим любимым делом он в скором времени перестал страдать по своей первой любви и серьёзно задумался о карьерном росте.