Душа за работой: От отчуждения к автономии - стр. 15

В этом фрагменте отчуждённый характер труда оказывается вполне определённо связан со становлением духа и диалектикой бытия-в-себе и бытия-для-другого (хотя выражено это при помощи трудного для понимания, как обычно у Гегеля, языка). Приведённое нами базовое определение вбирает в себя всю конкретно-историческую динамику труда и капиталистической экспроприации в рамках идеалистической диалектики субъекта и субстанции. В книге Гегеля «Феноменология духа» сказано следующее:

Живая субстанция, далее, есть бытие, которое поистине есть субъект или, что то же самое, которое поистине есть действительное бытие лишь постольку, поскольку она есть движение самоутверждения, или поскольку она есть опосредствование становления для себя иною. Субстанция как субъект есть чистая простая негативность. <…> Только это восстанавливающееся равенство или рефлексия в себя самоё в инобытии, а не некоторое первоначальное единство как таковое или непосредственное единство как таковое, – есть то, что истинно. Оно есть становление себя самого, круг, который предполагает в качестве своей цели и имеет началом свой конец и который действителен только через своё осуществление и свой конец^>12.

Как бы решительно ни критиковал Маркс идеалистическую философию, в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» он оказывается в плену гегелевской концептуальной системы, предлагая рассматривать коммунизм как «разрешение спора между существованием и сущностью», а также приписывая коммунизму трансцендентный и эсхатологический характер. Маркс рассуждает о коммунизме так, как будто по ту сторону исторических условий есть истина, которая должна разрешить существующие противоречия. Подобного рода теологическое видение коммунизма оказало несомненное воздействие на политическую историю рабочего движения.