Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - стр. 62
И я становлюсь врагом №1 для любой мамы, чей вольготно спящий ребенок не пристёгнут. Приходится рассказывать о возможных последствиях или сообщать, что мы не взлетим, пока ВСЕ пассажиры не будут пристёгнуты. И уже под десятком осуждающих глаз, которые хотят вылететь вовремя, мамаша начинает гневно шевелиться. Как будто не проводились многочисленные опыты, тесты для выявления возможных последствий. Нет, это тоже никому не интересно. А ещё никому не интересно, что бортпроводник – это не официант, как все считают, а в первую очередь человек, способный грамотно и быстро провести эвакуацию. А командир ещё и полётом управляет, а не только рассказывает, какая погода в Анталии. Возможно, пассажиры регулярных рейсов об этом догадываются, но на чартерах у людей загадочным образом происходит массовое изменение сознания.
Примечателен и нагляден случай на сегодняшней Анталии. Шесть утра, просторный «стадион» Боинга 747 встречает сонных, радостных, возмущенных, пьяных и прочих других пассажиров. Ещё слишком рано для скандалов, поэтому все возможные поводы люди аккуратно оставляют при себе до удобного случая в полёте. Мы это знаем и не ждём, что они забудут про них. На чартерных рейсах мы готовы, пожалуй, ко всему. Я стою в конце пятого салона слева по борту – это самый хвост. Почему-то считается, что пятый салон – это самое злачное место во всем самолёте. Будто на регистрации у пассажиров спрашивают: «Простите, вы планируете пить, курить и всячески хулиганить во время полёта? О, отлично, тогда прошу, вот вам посадочный в пятый салон». Ещё ни разу эта теория не провалилась. Также я слышала, некоторые пассажиры считают, что хвост – самое безопасное место в самолёте. Соответственно, туда просятся пассажиры, которые больше всех боятся за свою жизнь. А, значит, будут пить, курить и хулиганить как в последний раз, ведь хоть они и в самом безопасном месте – всё равно должно что-то случиться, это же САМОЛЁТ! Ну а если не случится, то хоть повеселятся. Главное, чтобы это веселье не кончилось депортацией – но это уже их, как правило, не волнует. Зато мне отлично видно их всех из конца пятого салона. Я как страж на посту, я даже не пытаюсь натянуть приветливую улыбку, потому что на меня всё равно никто не смотрит, я холодно оцениваю ситуацию, пытаясь уловить все попытки пассажиров достать бутылки с алкоголем из пакетов «duty-free» и положить их поближе ко рту. Надо успеть отнять, как отбирают соску у подросшего малыша, невзирая на вопли и капризы, иначе во время полёта на моём рабочем фартуке снова может оказаться чья-то блевотина, ведь в воздухе алкоголь переносится совсем иначе.