Дурак, заика и спецкласс - стр. 15
– И что?
От неожиданности также одновременно рассмеялись.
– Что «и что»? – первым спросил Лёня.
– Рас-рас-рассказал ему про р-р-рисунок?
Лёня даже опешил:
– Конечно, нет… При чём тут рисунок? Я думал, это ты рассказал… Ну… Про маму.
– А п-п-причём тут она? – ещё больше нахмурился тот. Лёня заметил, что Миша всегда говорил про маму «она». – И в-в-вообще, я тебе не т-т-репло какое-то.
– Я вообще-то тоже, – насупился Лёня.
Они снова замолчали. Тишину прервала Аля из класса, в котором Лёня раньше учился – класса для нормальных. Она якобы шла мимо, а на самом деле специально хотела навстречу попасться. Чтобы спросить:
– Лёня, как дела?
– Тебе какое дело? – лениво огрызнулся тот в ответ.
И подумал, что она похожа на ведьму. Вся зализанная, с двумя крысиными косичками, ещё и красная, как рак.
Аля пошла дальше, так и не удовлетворив своё любопытство. Ну, конечно, хотела всем рассказать, как Лёня себя чувствует и как собирается отпираться – в их образцовом классе не часто такие драки случались.
А Миша так и стоял рядом, хмуро поглядывая из-под козырька кепки. Всю короткую перебранку, Лёня чувствовал это напряжение и этот взгляд. Посмотреть Мише в лицо было страшно. И среди всех тревожных мыслей вертелась одна главная: «Что теперь ему сказать?».
Лёня, конечно, знал, что сказать. Но это очень трудно. И совершенно необходимо. Сейчас было важнее всего на свете переступить через стыд и сказать: «Миша, прости меня, пожалуйста, я дурак, я сам не знаю, как мог такое сказать».
– Миша… ты…
Но Миша торопливо перебил:
– С-с-слушай, сегодня п-п-показывают кино про з-з-зомби, после уроков к-к-как раз успеем…
И стало понятно, что говорить уже ничего не надо.
Глава 7
Нового учителя по рисованию звали Тимофей. Он тоже представился коротко и по имени, как Марта. Лёня опоздал на урок, потому что они с Мишей соревновались в «кто дальше плюнет», и когда всё-таки пришёл, свободных мест почти не осталось.
– Я сяду за последнюю парту, – сказал Лёня. Там сидела Настя.
– Будь осторожней, Настя очень увлекается, когда рисует, – предупредил Тимофей.
Настя сидела, вымазавшись в жёлтой краске, пытаясь нарисовать солнце пальцами. Кисточки она, кажется, не использовала из принципа. Всё вокруг неё было жёлтым, красным, голубым – всех цветов радуги.
Лёня кивнул и осторожно прошёл к последней парте.
Рисовали школьный двор. Створки окна были приоткрыты, через них пробивался удушающий запах черемухи – это было чуть ли не единственным, что Лёне нравилось в школе. Больше нигде черемуха не росла, и этот аромат можно было уловить только здесь.