Дульсинея Тобосская - стр. 6
– Когда еще он скромно и бесславно жил в своем селе, ел винегрет и читал рыцарские романы и звали его просто Алонсо Кихано, – сказал Санчо.
– Тощий Алонсо Кихано, – поразилась Альдонса.
– Иногда он забредал в наше Тобосо и тут влюбился в тебя за твою миловидность.
– Я не обращала на него никакого внимания.
– Ты не обращала на него внимания, но ты показалась ему достойной быть владычицей его помыслов. И он выбрал тебе имя, которое не слишком бы отличалось от твоего собственного, но в то же время напоминало бы имя какой-нибудь принцессы – Дульсинея Тобосская. Потому что ты родом из Тобосы.
– Но он и слова мне не сказал!
– Потому что его чувство всегда было возвышенным и далее почтительных взглядов дело не заходило.
– Тощий Алонсо Кихано…
– Алонсо Кихано Добрый, так его все звали в Ламанче.
– Вот и вышло все на чистую воду, – сказал жених.
– Что вышло-то? – вскинулась мать.
– То, что они были знакомы и встречались!
– Какие же это встречи? Человек три раза в жизни видел девушку и ничего себе не позволил, а только пялил глаза, может быть, с другого конца улицы!
– Какая разница, сплетни все равно будут.
– Если ты сам не станешь трепать языком, то и сплетен не будет. У нас и читать-то никто не умеет, и знать никто не узнает, что там в Толедо написали, – сказал отец.
– А если даже сюда и дойдет какой-нибудь слух? Что плохого в том, что твоя жена стоит такой любви? – добавила мать.
– Что делать, когда настоящие парни уходят в город, то и такой может поторговаться.
– А если сюда понаедут городские молодчики, любители романов, да начнут из любопытства подбиваться к моей жене? На будущее вот тебе мой совет, дорогая: дальше постели ног не вытягивай! – сказал жених.
– Это он ревнует, потому и беснуется, – объяснила мать.
– Ревновать-то я не ревную, а зло меня берет, это верно, – ответил жених.
– Об этом я и говорю.
Отец решил:
– Давайте закругляться. Вспомните, Санчо, не нужно ли вам сменить дверь в кладовку?
– Пора бы, – согласился Санчо. – А не надобны ли вам листья для шелковичных червей?
– Не помешали бы и листья.
– Вот что, дружище. Вы должны сказать всем и объявить, что Дульсинея – не она.
– А кто же тогда Дульсинея?
– Кто угодно, только не она.
– Та, с родимым пятном над губой, Марсела, – вмешалась мать.
– Марсела – Дульсинея, – подтвердил отец.
– Он перед ней становился на колено? Она и Дульсинея.
– Ее заколдовали – значит, Дульсинея она. А что написали в книге несведущие люди – нас не касается. Санчо Панса лучше знает.
Отец показал на дочь:
– Не она?
– Не она, – сказал Санчо.
– А кто? – спросила мать.