Друг мой Славка - стр. 35
И вдруг, с какого-то перепуга Митяй начал проявлять к нам интерес. Стал подсаживаться поближе на уроках, подходить на переменах, приносить и давать переписывать и слушать кассеты. Последнее, конечно, подкупило… У нас тоже со временем появились свои магнитофоны, далеко не навороченные, но всё же… Только вот репертуар заметно хромал, состоя на первых порах большей частью из родительских Магомаевых, Пугачёвых и прочих Малежиков. А вот нашего, нет – НАШЕГО, было до обидного мало по причинам дефицита кассет и слишком малых отчислений на звукозапись из родительских бюджетов. А тут, вдруг, Митяй – с целой стопкой денонов, агф и басфов, а на следующей неделе с другой такой же стопкой и т. д. Вот только дошло до нас то, что требуется взамен далеко не сразу. А требовалось служить, быть свитой королю. В школе нас со Славкой не трогали – знали, что можем постоять за себя, но, при этом мы, никогда никого не трогали сами. Поэтому отношения у нас были одинаково ровными со всеми – старшеклассниками, параллелью, «нахаловскими», «дворовыми» и даже кое-какой шпаной. И Митяй решил нас прикормить, сделать своими ручными телохранителями, но, при этом, разобщить. Делалось это просто: сегодня тебя приглашу к себе в гости, а завтра – тебя; сегодня тебе дам кассету переписать, а завтра – тебе. И никогда – и тебе, и тебе! При этом насмешки то над одним, то над другим, лёгкие унижения, особенно в плане одежды или обуви. В общем, терпели мы всё это не долго. Уже не помню после каких событий, договорились никогда и ничего у Митяя не брать, кассеты покупать и переписывать вскладчину, ну, а Митяй с той поры стал для нас Минтаем – скользким, серым и водянистым как одноимённая размороженная рыба.
И, наконец, Славка. Мы постоянно шутили друг над другом и придумывали различные прозвища. Я успел побыть Винни-Пухом, Пельменем и кем-то ещё. Славка долгое время был Авалс Удурт – как карандаш «Слава Труду», который был у меня в пенале, только наоборот. С лёгкой руки моей бабушки из-за тонкого и пронзительного голоса успел походить Пискучём, а также Хренославом – в честь какого-то из древне киевских князей чего-то-славов, о которых нам рассказывали на уроках истории.
Но одно прозвище приклеилось к Славке намертво и надолго. С возрастом он начал очень сильно меняться – из маленького пацана вытянулся в длинного и тощего парня. Особенно на общем фоне выделялась Славкина шея – длинная, слегка выгнутая вперёд из-за всяких сколиозов и с большущим кадыком. Венчало всё эта маленькая голова, явно неуспевающая в росте за шеей с большущими глазами, фактурным носом и вечно топорщащимися в разные стороны волосами в стиле «одуванчик полевой». К этому времени у нас уже появился определённый интерес к противоположному полу, но Славка, в отличие от того же Митяя страшно комплексовал из-за своей внешности и стеснялся подойти к любой девчонке, тем более к понравившейся.