Друг моего врага - стр. 5
Сам Вайсс еще в детстве официально определил свою принадлежность к Новым Людям. В коре его головного мозга обнаружились отчетливые узлы Роджерса – и при тестировании умственных способностей он, после определенной подсказки, продемонстрировал соответствующие дарования. В возрасте девяти лет Вайсс мыслил продуктивнее взрослого Старого Человека. В двадцать лет он мог мысленно воспроизвести таблицу из тысячи случайных чисел – как, впрочем, и многое другое. Так, к примеру, он мог, не прибегая к помощи компьютера, рассчитать курс-позицию корабля, находящегося под воздействием трех различных сил тяжести; благодаря своим врожденным способностям Вайсс мог вычислить его местонахождение в любой отдельно взятый момент времени. Также он мог вывести обширный ряд коррелятов из отдельно взятого утверждения – причем как теоретических, так и прикладных. А в тридцать два года…
В получившей широкую известность научной статье Вайсс представил свои возражения по поводу классической теории пределов и с помощью собственного оригинального метода продемонстрировал возможность возврата – по крайней мере, теоретически – к апории Зенона о последовательной дихотомии пространства, опираясь при этом на концепцию циклического времени Данна.
А в результате получил незначительный пост в одном из мелких филиалов «Федерального бюро служебных стандартов». Ибо сделанного Вайссом, несмотря на всю оригинальность, на большее не хватило. Его достижения было просто не сравнить с достижениями других Новых Людей.
За недолгие пятьдесят лет эти Новые Люди полностью изменили карту представлений о возможностях человеческой мысли. Превратили ее в нечто такое, чего Старые Люди, люди прошлого, не могли ни усвоить, ни осмыслить. Взять хотя бы теорию апричинности Бернхада. В 2103 году Бернхад из Цюрихского политехнического института показал, что Юм, в своем всеобъемлющем скептицизме, был по существу прав: привычка, и ничто иное, связывает события, осознаваемые Старыми Людьми как причина-и-следствие. Затем, приведя в соответствие с современностью монадологию Лейбница, он получил ошеломляющие результаты. Впервые в истории человечества появилась возможность предсказывать результаты физических событий в их последовательности на основе набора переменных предикатов, каждый из которых в равной степени верен, каждый из которых не менее «причинен», нежели следующий. Вследствие этого прикладные науки приняли совершенно новую форму – которую Старым Людям было просто не осмыслить. В их понимании принцип апричинности означал лишь хаос; они ничего не могли предсказать.