Друг моего врага - стр. 7

Своему начальнику, Пайкману, он сказал:

– Вы совершенно правы. Это тяжкое бремя.

«Да, бремя, – подумал Вайсс затем. – И работа, и сам ранг Государственной службы. Я не могу полететь к звездам; не могу погнаться за чем-то неведомым в дальние извивы Вселенной. Каково мне будет, когда мы уничтожим Торса Провони? Работа станет только скучнее. И все же она мне нравится. Я ни за что ее не брошу. Быть Новым Человеком – это кое-что значит».

«Хотя, может статься, – задумался он, – я просто жертва нашей же собственной пропаганды».

– Когда явится Эпплтон со своим мальчиком, – сказал Пайкман, – дайте малышу Роберту полный вариант теста… И скажите, что результаты тестирования станут известны лишь через недельку-другую. Удар, таким образом, будет куда легче перенести. – Затем он с мрачной усмешкой добавил: – Вам даже не придется сообщать им печальное известие – его оформят письменным извещением.

– Меня ничуть не затруднит сказать им результаты, – возразил Вайсс. Но он кривил душой. Ибо сообщение это, если подумать, было бы неправдой.

«Но что такое правда? – задумался Вайсс. – Правда – это мы. Мы ее творим; она наша. Вместе мы начертили новую карту. Пока мы развиваемся и растем, карта эта растет вместе с нами. Мы меняемся. Что с нами будет, к примеру, через год? – спросил он себя. – Этого никто не знает… разве что эти ясновидцы из Аномалов, но они видят сразу много вариантов будущего. Наподобие, как мне рассказывали, ряда стойл в конюшне».

Из интеркома послышался голос его секретарши:

– Мистер Вайсс, здесь вас ожидает некий мистер Николас Эпплтон со своим сыном.

– Пусть войдут, – сказал Вайсс. Готовясь встретить Эпплтонов, он откинулся на спинку массивного, сработанного под старину кресла. На столе лежал бланк теста. Вайсс в задумчивости с ним развлекался. Забавно было наблюдать, как бланк предстает в различных ракурсах – если, к примеру, смотреть самым краешком глаза. Чиновник Государственной службы прищурился, на какой-то миг даже закрыл глаза – а затем снова открыл их и заставил листок бумаги выглядеть именно так, каким он хотел его видеть.

В крохотной квартирке Эпплтонов Клео бросила взгляд на часы и вздрогнула. «Столько времени прошло, – подумала она. – И ничегошеньки – все впустую. Быть может, они вообще уже никогда не вернутся. Быть может, ляпнут там что-то не то и сразу загремят в один из тех лагерей для интернированных, про которые мы так наслышаны».

– Дурак он набитый, – выдохнула Клео, обращаясь к телевизору. Из динамика тут же послышались аплодисменты – реакция воображаемой публики.