Дремучее сердце - стр. 2
А ещё – будь она неладна – каждый день, когда Альбина возвращалась с уроков домой, справа за домом начинала звучать мелодия. Непонятно откуда – сплошные кусты под резким уклоном вниз, не продерешься, не посмотришь, и тропы нет. А «Девушка из Мадрида» – есть. В начале было интересно послушать. Но мелодия крутилась без продыху, гулко, с треском, как будто это заведённая пластинка. Заканчивалась, и опять, с начала, опять, опять. Через час музыка исчезала. На третий день Альбина уже с опаской ждала вечернего часа и подумывала, а где же взять беруши.
Через неделю скуки стало понятно, что в деревне есть какая-то тайна. Бабы то и дело собирались кучками, и, предварительно очень осторожно и дотошно осмотревшись – нет ли кого рядом, начинали горячие обсуждения. Альбина видела их как-то утром, когда Яков, не торопясь, гнал коров на далёкий луг. Видела в обед, когда на улицах и дворах, казалось, вымерло всё живое, и лишь звон неведомо откуда взявшихся призрачных и неуместных колоколов доносился из-за реки. Но чаще всего издалека – заставала их вечером, когда, задержавшись после уроков, уже не торопясь, возвращалась в свою унылую серую избу. В тот раз Альбина увидела женское собрание ближе, чем обычно. Судя по редким вскрикам и общей тихой взбалмошности – там шёл спор. Торопиться домой было бессмысленно – ещё один скучный вечер, и выпитая чашка молока со школьной ватрушкой. Успеется.
Альбина, пока её не заметили, резко сбилась с дороги в сторону заборов слева, к сливам, абрикосам и яблоням, которые росли, дожидаясь своего звёздного летнего часа. Оставшийся местами снег хлюпал под ботинками, предательски заползая сквозь новые щели, но любопытства было уже не унять. Кусты кизильника и барбариса, словно заговорщики, появились внезапно, прям-таки приглашая к продолжению слежки, даже если и передумала.
– Дарья, ты была во вторник. Ты какого лешего опять завтра намылилась? Нет уж, порядок должен быть.
– Ну да, порядок, вон, Марья шаталась в лес и в среду, и в четверг, и что? Кто ей указ? Правда, в четверг он её назад направил.
Бабы дружно заржали. Все три, кроме Марьи.
– А что эт ты, в четверг-то пошла? Ненасытная ты наша. – Дарья в приступе смеха толкнула в бок так, что та пошатнулась.
– Так Евдокия заболела. А у меня Пётр-то в город на неделю уехал. Так что ж, добру пропадать. – Марья сама себя грубо потрепала по необъятной груди, лежащей на широком вышитом поясе.
– Порядок есть порядок. – Доярка Евдокия, та самая, у которой брала молоко, поджала губы, и взяв лист и тупой карандаш, стала что-то в нём проверять.