Дремучее сердце - стр. 1

Очередные сумерки спускались на деревню. В лесу гулко ухал филин. И шла в закат ещё одна, какая по счёту, женская фигура. В бесформенной бесцветной шали, спотыкаясь о ветки, цепляясь за кусты, в далёкую избу. За цветом. За счастьем. За надеждой. Альбина тоже хотела счастья.

— Жди здесь. От тебя всё равно не отделаешься.

Направившись к сараю, с остервенением пнул некстати попавшееся по пути металлическое ведро. Семена подсолнечника, на мгновение веером повиснув в воздухе, безнадёжно рассыпались по тонкой корке снега. Альбина, словно очнувшись, вздрогнула. С веток сосен, почти в самом поднебесье, хлопая крыльями, взлетели чёрные вороны.

— Ну, идёшь? С тобой подальше надо бы, до оврага.

Через его правое плечо был перекинут наполненный чем-то холщовый мешок. Она пошла следом, спотыкаясь о сучья, проваливаясь в прикрытые прошлогодней травой ямки. Тропы поворачивали в самых неожиданных местах. Так же, как и события последних недель.

Казалось, только вчера, а ведь прошло уже несколько недель, она ехала в поезде за новой жизнью, которая должна была наступить утром. Прямо на станции «Хелюля». По крайней мере – так было записано в планах. Еще с вечера признаки городской атмосферы сходили на нет вместе с этажностью домов. Фонарей вдоль рельс и дорог становилось все меньше. Асфальт встречался реже, а коровы и лошади, пасущиеся неподалеку от железной дороги – чаще. Альбина всё ждала той минуты, когда сердце защемит от грусти по дочке, оставшейся с бабушкой – пусть даже ненадолго. Или сделает кульбит и наоборот, встрепенется, в ожидании грядущих перемен. Или вообще, сделает вид, что его больше не существует, ведь бывший муж, раздавив, выбросил его вместе с её любимым кольцом с сапфиром с шестого этажа.

Но нет. Внутри было до противного спокойно. А так хотелось почувствовать момент перехода – ну, вот и он, новая я, новая жизнь. Ведь даже подготовилась к ней. По мере сил. Хотя, было-то их не много. В красно-белом клетчатом чемодане под сиденьем, помимо обычных вещей, лежала новая пара бежевых чулок с подвязками и новое платье в горошек. Правда, на самом дне чемодана были еще и новые толстые колготки в рубчик – зима только начинала уходить. В ушах висели серьги – рыбьи скелетики, вылепленные из глины и подаренные дочкой накануне отъезда. На руках – красный глянцевый лак – так и манифестировал – его хозяйка – императрица. Правда, вот настроению совсем не соответствовал. Внутри всё было грандиозно, но обрушивалось при малейшей неверной мысли в пепелище.

Новой школьной учительнице литературы выделили, на особых привилегиях, отдельный дом. Без излишеств, но со всем необходимым. Сельский староста даже выполнил её единственную просьбу – на коричневом лакированном, чуть облупленном столе – стояла пишущая машинка «Москва». Альбина, опустив чемодан на домотканый палас с голубыми, зелеными и красными полосками – сразу направилась к ней.

– Ну здравствуй. – Провела рукой по чуть припылённым клавишам. – Пожалуйста будь на моей стороне. Для меня это очень важно. Будешь?

Буквы на клавиатуре промолчали.

Молчали они и внутри Альбины. Уже второй месяц. Ушли одним днём. Редактор журнала тоже попросил освободить место. Не будут же они каждый месяц публиковать пустую колонку на месте новой сказки с пометкой «автор грустит», ну или «у автора депрессия». А она так надеялась, что вскоре начнёт публиковать свои книги со сказками и сможет оставить работу учительницей в прошлом. Но всё пошло по-другому.

Довольно скоро стало понятно, что вместо вернувшегося вдохновения на фоне чистого воздуха, смены суетливой городской обстановки на деревенскую спокойную, как и хотела, да ещё и с парным молоком, которое покупала у доярки через три двора – пришла скука смертная. Первую неделю после проведённых уроков садилась за машинку и пыталась писать. Но куда там. То клонило в сон, то начинало тошнить, то вместо сказок буквы начинали выстукивать кровавый триллер про бывшего мужа, со словами бранными, которых Альбина, казалось, и не знала. Это всё клавиши. Сами. Но такое – не опубликуешь, никакая цензура не пропустит.