Дракула. Повести о вампирах (сборник) - стр. 6

Полидори был чувствителен к именам – будешь чувствителен, когда фамилия «Поли-дори», «много-даров», никак не желает оправдываться и к 21 году еще ничего не сделано для бессмертия. И к проблеме авторства он был чувствителен до паранойи, до бреда. Бедный Полидори, кажется, и впрямь опасался, что его уличат в бездарности, в неумении фантазировать и в присвоении чужого сюжета. Мысль странная, особенно по тем временам: даже если набросок Байрона и устное продолжение подсказали идею, из этого вовсе не следовало, что повесть, от начала до конца написанную самим Полидори, следует почтительно вернуть Байрону. Творческие люди дарят друг другу идеи, заимствуют их, воруют – неважно, кто породил, важно кто воспитал, – а уж в начале XIX века в оригинальность сюжета мало верили, и даже очевидный для нас плагиат – до воспроизведения деталей, до почти совпадающих строк – был вполне «законным». Гораздо опаснее был плагиат наоборот, недобросовестное присвоение своему труду известного имени.

Собственно, такой «плагиат наоборот» и совершил Полидори. Байрон во всеуслышанье протестовал и в выражениях, по своему обыкновению, отнюдь не стеснялся. Сбылись опасения Полидори – его таки объявили бездарностью, но не за то, что украл чужой сюжет, а за то, что навязал его другому. «Вампира» Байрон счел недостойным своего таланта и для верности прислал свой фрагмент от 17 июня 1816 года – обычно его публикуют под названием «Огаст Дарвелл» по имени того самого, умершего в конце наброска главного героя. Общего действительно мало за исключением отправной точки: двое англичан – один, который и окажется вампиром, постарше, с ним наивный юноша – путешествуют среди обломков былой славы Греции. И характеры двух вампиров отнюдь не сходны. У Полидори – хладнокровный злодей, человек развратный и намеренно способствующий пороку, вампиризм органичен его античеловеческой природе и никакой тайны, ни личной, ни мистической, за поступками лорда Рутвена не стоит. Он поступает так, потому что он вампир, и этим все сказано. Огаст Дарвелл, напротив, вызывает интерес и сочувствие, его томит неведомая печаль, но симпатии к пороку в нем не замечено. Смерть Огаста загадочна, и мы догадываемся, что на том дело не кончится, но явления вампиризма в этом фрагменте отсутствуют, это уж Полидори пришлось разрабатывать самостоятельно. Как человек становится вампиром? Полидори не предлагает объяснений, а Байрон, уже не раз поминавший вампиров в своих восточных поэмах, придумал бы какую-нибудь причину: укус или иным образом подхваченная на Востоке «болезнь» или же посвящение в какие-то экзотические таинства, переход в другую веру. Единственный намек – принадлежащий Дарвеллу перстень с арабской надписью, который вампир перед «первой смертью» поручил бросить в море. Арабский перстень служил ключом к особой природе Дарвелла.