Драконова воля. Книга вторая - стр. 26
— Неправда, — шмыгнув носом, возразила я, — для пяти месяцев он очень даже крупный.
— Пять месяцев? — повторил кто-то шепотом, но я услышала. — Значит, огнерожденный…
— Огнерожденный? Что это значит? — спросила я.
— Это признак особой силы, — объяснил Уччи.
— Дракон благословил вас, — вставила кормилица.
Нереза ревниво на нее поглядела и сказала:
— Поздравляю вас, эньора.
— Спасибо. Подойди к нам, посмотри на малыша.
Нереза подошла и глянула на нашего сына, темноволосого и недовольного.
— Ну, — сказала она, растроганно улыбнувшись, — тут и думать нечего. Это Теодор.
Мы с Рензо переглянулись.
У нас тоже не было ни малейших сомнений в том, что это Теодор.
Гаранты побоялись вызволять меня из тюрьмы, пока не пройдет хотя бы два дня после родов. Эти дни остались в моей памяти болезненными спазмами, каменеющими мышцами, плачем сына и заботой мужа и Нерезы. После нас отвезли в лучшую в Бэрре гостиницу; оказавшись в светлых комнатах с видом на сад, я вычеркнула из памяти все плохое и сосредоточилась на восстановлении и сыне. Единственное, из-за чего я позволяла себе нервничать, это из-за пламени Теодора, которым он разражался практически по любому поводу: из-за того, что хочет спать; из-за того, что не хочет спать; из-за того, что не хочет на руки; из-за того, что хочет на руки… в общем, в покоях то и дело или вспыхивал черно-красный огонь, или раздавался пронзительный рев.
Это пламя не обжигало ни нас с Рензо, ни Нерезу, ни Дору, кормилицу. Маленький Теодор Мео словно осознавал, что если даст себе волю, то от нас останется лишь кучка пепла, поэтому только пугал своими пламенными демонстрациями.
А еще меня расстраивало, что он больше тянется к Доре, чем ко мне. Ей он протягивает ручки, ей он улыбается... а я? Я не могла ни покормить его грудью – молоко так и не пришло, ни успокоить его огонь, лишь пыхала своим бесцветным дымом, когда он начинал плакать.
Однажды утром сын устроил такую слезно-пламенную истерику, что Рензо кинулся за Уччи, чтобы тот помог успокоить этот огонь. Но еще до того, как пришел плад, вернулась Дора, которая ненадолго отлучалась домой. Абсолютно не боясь черно-красной стены огня, она подошла к Теодору.
— Ну полно, полно, — проговорила она деловито, — хватит пугать маму. Идем-ка на ручки, малец.
Тео замолк, оказавшись в мягких руках кормилицы.
И тут мои нервы сдали. Развернувшись, я ушла в спальню, где начала давиться слезами и тихонько – чтобы никто не услышал – всхлипывать. Нереза бесшумно вошла в спальню вслед за мной, закрыла дверь и, подойдя, обняла меня.