Дракон по имени Изабелла и другие самые обычные люди - стр. 3

– Мне нравятся ваши горы, таких не видел раньше. И ваши люди очень добрые. Я был в Душанбе, провел там два дня. У меня есть друг в России, он родился в Душанбе, его мама работала там в театре, была актрисой. Он попросил меня сделать фото театра. Я его долго искал и не нашел, а потом мне сказали, что театр… как говорят? Его сломали. Больше нет театра Маяковского. Я сделал фото руин для моего друга, это грустно. Потом я пошел в горы, здесь я сделал много хороших фото. А потом заболел.

На третий день путнику стало лучше. Он уже познакомился с внучками Гулнасаб и со всеми соседками, которые приходили к ней под разными предлогами, уже знал историю ее сына, которая походила на десятки и сотни таких же историй почти в каждой семье Памира.

– Бабушка, я хочу заплатить вам, я живу у вас уже несколько дней, заплачу за комнату и за еду, – сказал Поль.

Гулнасаб перестала улыбаться своему гостю и нахмурилась:

– Ты хочешь обидеть меня? Да разве можно деньги брать с гостя? А что твоя мама скажет, если узнает, что я ее сына больного платить заставила? Разве мой дом – гостиница или ресторан?

– Тогда я хочу помочь, хочу работать с тобой, – ответил Поль, который уже не первый раз сталкивался с нежеланием местных жителей брать деньги за ночлег.

Гулнасаб снова улыбнулась.

– Пойдем, поможешь мне морковку копать. Вон там вилы стоят и мешки, мне-то одной тяжело. А девочки в школе, только к четырем придут, а еще им уроки делать. Картошку-то я уже выкопала, вот морковка осталась.

И они пошли вдвоем на крохотное поле, где старушка, как могла, выращивала овощи для своей маленькой семьи. В этот раз она была не одна, и работать ей почему-то было легко и приятно. Она снова вспомнила, как работала на этом же поле сначала с мужем, а потом с сыном, и как хорошо, когда в доме есть мужская рука.

Вечером, когда девочки сели играть, Поль присоединился к ним. Они причесывали друг друга, повязывали на волосы банты, заплетали косички, а потом расшалились и стали делать прическу своему французскому гостю. Его торчащие во все стороны волосы было нелегко пригладить, поэтому они сделали ему два хвостика и нацепили разноцветные заколки. Поль веселился от души, фотографировал девчонок и позволял им фотографировать себя. Гулнасаб смотрела на них и почему-то слезы подкатывали к ее глазам. Давно она не видела девочек такими веселыми. Поль придумывал все новые игры и играл с ее внучками, словно был мальчишкой. Да он и был им, двадцатипятилетним мальчишкой, который решил увидеть чужие страны, и который не боялся один путешествовать по горам. За эти несколько дней бабушка успела привязаться к нему, а потому ей было тяжело осознавать, что он вот-вот их покинет. Он уйдет, как ушел однажды ее муж, оставив ее с ребенком, как ушел ее сын в поисках лучшей жизни, как уйдут однажды в чужие семьи ее дорогие девочки. И останутся с ней только ее неизменные собеседники – портреты на стенах дома, истрепавшиеся, выцветшие, молчаливые.