Дракон моего сердца - стр. 30
– Надо срочно вызвать доктора!
Маман, не слушая меня, уже звонила в колокольчик, чтобы тут же сообщить переживавшей за меня Настеньке, что необходимо позвать Сташевского, семейного лекаря, немедля.
И тот явился, кто же сможет игнорировать просьбы генеральши.
Доктор внимательно послушал мое сердце, осмотрел горло и сам, собственно говоря, ожог. Последний не вызвал никаких волнений, а вот краснота в горле привлекла особенное внимание лекаря.
– Милочка, – сказал Сташевский, посматривая на меня сквозь стекла пенсне, – я вам выпишу порошок. Кроме него обильное горячее питье, чай с малиной и шиповником! Постарайтесь в дневное время не гулять на улице, избегайте сквозняков, если желаете блистать на царском балу. Кроме того, как я вижу, у вас далеко идущие планы…
Тут доктор выразительно посмотрел в сторону цветов, которые мне не переставая стали заносить с самого утра.
Я покраснела, а старик лишь понимающе усмехнулся.
– Выполняйте все мои предписания, и дня через три снова начнете блистать на светских раутах и выходах!
– Доктор, но что с этим отвратительным ожогом? – Кажется, мою мать интересовала только испорченная кожа.
– Что могу сказать на этот счет – только мази! Молодой организм должен справиться, но не дам гарантий, что это не останется с госпожой на всю ее жизнь.
Госпожа Федорова схватилась за сердце:
– Как же так?!
– В конце концов, наши рубцы позволяют всю жизнь помнить хорошие моменты или не очень.
Доктор хитро подмигнул мне, скорее, чтобы я не расстраивалась из-за такой мелочи, как шрам. Но я и не собиралась.
Заверив доктора, что буду точно следовать его указаниям, я попрощалась со Сташевским и маман, с облегчением закрыв за ними дверь на ключ, наконец вздохнула с облегчением.
Букеты не оставили свободного места в моей комнате. Казалось, стоило это целое состояние, особенно в такую пору. Цветы завозили из оранжерей, где выращивали их в специальных условиях, либо же привозили из-за границ. Цветы от Тоцкого, три букета и одно письмо, в котором сообщались время и дата званого обеда, благодарность за проведенное время и радость знакомства.
Несколько букетов принадлежало совершенным незнакомцам, кои утверждали, что моя красота сразила их наповал. Они вкладывали именные карточки с кратким изложением фамилии или семейным делом, чтобы мне было легче запомнить их. Эти мужчины выражали заинтересованность быть представленными лично. Что странно, ведь это не первый мой выход, а такой ажиотаж испытывала к себе впервые, и это не нравилось, поскольку вызывало непонимание и подозрительность с моей стороны. Последней принесли коробку от князя, и ее, как, впрочем, и ярко-красные розы, которые превалировали в моей комнате, постаралась открыть последней. Даже так, я это сделала гораздо позже. Рискнула подойти к коробке уже вечером. И открыть ее после захода солнца. Правильно сделала, поскольку мои щеки наверняка посоперничали с ярким закатом, так загорелись, стоило мне распустить оберточную ленту. Внутри коробки лежал пеньюар из нежнейшего шелка, с открытой спиной и рукавами, тонкая ткань перемежалась с кружевом тончайшей работы, оставляя пикантные части тела в полупрозрачной вуали. Ни записки, ни каких-либо пожеланий. Дерзкий намек.