Дракон из Трокадеро - стр. 46
«Значит, это партнер Виктора Легри. Чего-чего, а галантности и манер ему не занимать».
Пока из граммофона доносилось трескучее урчание, Жозеф, оставшийся в лавке один, невидящими глазами смотрел на витрину. Этот Даглан говорил честно или же врал как сивый мерин? О разговоре с ним, пожалуй, лучше будет умолчать и не говорить Виктору, что его адрес этому человеку дал не кто иной, как шурин.
Женщина стояла к нему спиной, поэтому оценить по достоинству ее очарование он не мог. Хотя на ней была бесформенная блуза, тонкий стан и густые, собранные в шиньон волосы свидетельствовали о приятной наружности. Лицо, прикованное к картине на мольберте, оставалось невидимым. На полотне была изображена цветущая девчушка лет двух-трех в платье из шотландки и лакированных туфельках. В правой руке она сжимала обруч, левую тянула к зрителю. Сценка напоминала собой жанровый фотографический портрет. Спонтанность образа дополнялась радостью девочки и ее спутанными кудряшками, очень напоминавшими волосы художницы.
Фредерик застыл как вкопанный, в горле встал ком, сердце его бешено заколотилось. Он испытал давно забытое волнение в душе: вкусить Женщину через далекий, смутный образ, почувствовать внутри вибрирующий инстинкт завоевателя, порождавший массу греховных мыслей в голове, отвыкшей от эротических видений.
Он не сводил с нее глаз, в то время как она, не обращая внимания на происходящее, подбирала цвет. В этом отношении дама разделяла мнение некоторых художников о том, что черный, вместо того чтобы омрачать картину, наоборот, лишь усиливает ее блеск. Поэтому она добавила несколько темных мазков к силуэту Алисы и отступила на шаг. Да, после этого портрет дочери обретет рельефность и его реальность станет более очевидной. Когда женщина отвела глаза влево, ее взгляд упал на кису, развалившуюся на плитах пола. Кошка старела. Большую часть времени она спала, и из состояния сонливости ее могла вывести лишь ночная прохлада. Любимица художницы растолстела и лениво пыталась поймать лапой пробку на ниточке, которой Алиса махала у нее перед носом. Таша положила кисть на палитру. «Я тоже старею», – сказала себе она, отчаянно борясь с соблазном тоже развалиться на кровати в алькове. Утром она опять выдернула седой волосок, уже третий за неделю. Будет ли Виктор все так же ее любить, когда голова ее посеребрится, а цвет лица утратит свою свежесть? Про себя она знала, что изменения, вызванные старением мужа, никак на нее не повлияют и что с возрастом она будет относиться к нему только нежнее. Но, может, правы те, кто утверждает, что мужья устают от жен, когда те разменивают четвертый десяток?