ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами - стр. 68

– Интересно.

Просьбу уточнить, что именно интересно, обвиняемый/осужденный игнорировал, а по возвращении в камеру заказывал очередной том. 26 были проглочены в СИЗО – следствие и суд заняли около года. Но то было ознакомительное чтение. В колонии Ильич занялся Лениным более основательно. У него были конспекты всех 55 томов! По крайней мере, с его слов. Своими глазами я видел лишь несколько тетрадей, но, думаю, в этом ему можно верить. Как и во многом другом, если Ильич за что-то (или кого-то) брался, то доводил начатое до конца.

Его знание первоисточника было уникальным. Ни с чем подобным я никогда не сталкивался. Он цитировал его по работам, годам, томам и конкретным страницам в томе, зная порой авторские варианты отдельных фраз, найденные исследователями в черновиках. В одном лице этот уголовник с десятком недоказанных пожизненных сроков был полным и всеобъемлющим олицетворением Института марксизма-ленинизма, сотрудники которого и не подозревали, для кого, в частности, работали.

Ильич мечтал с ними со всеми познакомиться и поговорить по душам, но когда это было еще возможно, он сидел, а когда вышел, институт, как и государство, его создавшее, почил в бозе. Мечта не сбылась, но любовь осталась. Она была настоящей. Все терпящей, все переносящей и все прощающей. Внешняя, до уровня двойника, схожесть только добавляла эмоций. Ильич видел в этом некое переселение душ. Не индуистского толка. Нет. Он был далек от подобного натурализма. Ильич находил здесь что-то большее, на полном серьезе полагая, что призван не повторить, но дополнить и завершить то, что покойный его прототип в силу тех или иных причин не успел сделать. Но здесь, прежде чем перейти к сути идей Ильича, стоит рассказать историю его появления в окрестностях Старцево, где я и встретился с покойным.

Ильич переехал в Старцево, а если быть точным – в Скиты, в апреле. За месяц и четыре дня до ДР Мелкого. За месяц и три дня до своей смерти. Срок этот оказался достаточным для полноценного знакомства, хотя восторгов по поводу него сторона Камневых, мягко говоря, не испытывала. Ильич так и жил бы в своем доме в ближайшем Подмосковье, скрытом от посторонних глаз тысячегектарным частным парком, если бы не беда, свалившаяся на него в том году, в самом его начале. Едва закончилось общенациональное безделье начала января, он вступил в конфликт с бывшим своим доверенным лицом, а ныне ни много ни мало федеральным парламентарием, забывшим, как это часто бывает при вознесении на высоты горние, кто он и откуда. Интересы их столкнулись на почве земель с.-х. назначения и ряда предприятий пищевой промышленности одного региона на юге, откуда новоявленный законодатель был родом. У Ильича там были незначительные доходы, но, опять же, как это часто бывает, мелочь перевернула все и вся. Он давно не повышал процент за свое покровительство и даже закрыл глаза на то, что транш два года не перечислялся. Однако, когда было заявлено, что слуга народа теперь сам по себе, Ильич не выдержал.