ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами - стр. 35
– Грабли – не велика тяжесть, – пояснила она.
Интересно, что эту фразу слово в слово, независимо друг от друга, передали мне все четверо Камневых. Было и другое – признаваемое всеми. На покос в кой-то веки вместе с Первым вышел Василий. Он лениво перемещался от одного вала сена к другому, игнорируя призывы Первого к игре, пока не занялся кошачьими банными процедурами на самом краю воронки. В прочих фактах версии очевидцев расходились, местами очень даже существенно. Так, совершенно неясно, почему Даня спустилась в воронку. По версии Феди, жена пошла туда по частой в ее положении малой нужде – укрыться в поле было просто негде. Валя настаивала, что мама оказалась в воронке из-за цветов, которые росли только в этом месте. Только что это были за цветы, она не помнила.
– Ну просто красивые. Желтые…
Герман с не меньшей уверенностью говорил о замеченном мамой осколке бомбы. Якобы он вышел на поверхность с очередным разливом и сверкал на солнце, как стеклышко от разбитой бутылки. И здесь Герман не то чтобы был неправ, но, как мы увидим позже, был не совсем прав.
Наконец, сама роженица вспоминала об отбившемся от стада козленке, который спустился в воронку, но по какой-то причине не мог из нее выбраться. И здесь я тоже засомневался. Козленок и не мог выйти? Из земляной воронки? А как же метровые скамьи в сарае и валуны на Козьем озере? Взбираются легко. Играючи. А тут какая-то пологая земляная воронка.
Со своей стороны я не нахожу причины, по которой все перечисленные Камневыми события, предшествовавшие рождению Мелкого, не могли произойти вместе, одно за другим. Например, Даня действительно отправилась в воронку за козленком, а, оказавшись там, еще и набрала цветов. Заметила осколок снаряда, пожмурилась ему в ответ – чего удивительного, полигон же. И наконец, уже собираясь уходить, Даня решила воспользоваться случаем и присесть по нужде. Чем не цепочка событий, вполне достоверных? Так или иначе, присев, Даня уже не смогла встать. Она легла, ощутив приближение однажды уже испытанного. Еще с пару минут она надеялась, что ошиблась, но вдруг насквозь промокшая юбка убедительно говорила об обратном. Даня закричала:
– Федя! Федя!
Дальнейшее – не рассказ Дани. Кроме слов «боль» и «счастье», в нем мало содержания, что для рожениц обычно. Простим им это.
Всеми же сторонними участниками процесса изначально руководила паника. Родов не ждали. Многочисленные окоты и опоросы, принятые к тому времени Федей, сравнить с родами жены, конечно, можно. Но биологически схожий процесс в данном случае имел другую степень ответственности. Вот почему, оказавшись в воронке, Федя поначалу растерялся и только увидев двойняшек на краю обрыва, он пришел в себя и скомандовал: