Дожди над Россией - стр. 52
– Ур-ря-я-а! – поднял я бидончик.
– Ура-то ура, да в кармане дыра… На хлиб капиталу осталось дни на три…
– Донесение ночной бухгалтерии! – фыркнул я. – На три… Любите вы, ма, сжимать краски.
– Фу ты, хлопче! Послухай тебя, так наскажешь – в шапку не сберешь… Не веришь, так ото бери разводи те краски сам как знаешь. А я не знаю. Да поперва заглянь, е ли шо разводить?
Мама подняла сердитые глаза на стенку, на свою в рамке увеличенную карточку с отцом, на последнюю предвоенную карточку, за которой во все веки, как я себя помню, спелёнато спал платочек с рублями, с трёшками, с пятёрками. Деньги никогда не прятались, не ховались.
– На ваших всё на видах, – глуше заговорила мама. – Не протанцювала я их, не пропила, як той Комиссар Чук.
И тут Комиссар с Чуком!
– Ма, – говорю, – а почему за глаза так зовут Юркина отца?
– Как зовут, так и зовут… Я-то шо? Я как все…
– Вы побольше жили… Лучше знаете…Что он за человек? Хороший?
– Разный… Мотыга…[49] Воровитый трохи… На первом, когда переезжали… Когда мы переезжали на пятый, дрова свои сразу не взяли. В одну арбу разве всё собьёшь? А прибежали наутро… Нема…Стороной доплескалось до мэнэ, он у нас дрова покрал… Глебка с Митькой, пацанюки малые, готовили, готовили всю осень, а он в одну ночь и перетащи к себе.
– А Вы ему говорили?
– А как скажешь? Я ж его за руку не споймала… А люди стукнули верные…
– Тогда, может, я скажу ему?
Мама в испуге замахала на меня обеими руками:
– Иди ты!.. Шо, через десять годив те дрова вéрнешь? Дрова давно сгорели в печке… Об чём шуршать?
– О совести… У детей спионерить!
– Не смеши…. Захотел совести в наше время…
– А может, мне с Юрчиком его расплеваться?
– Не падай в глупость!.. На одной парте отучили совхозную школу. Со всего района тилько двое, ты да он, побежали в девятые классы в город… Шо ж теперь, разными дорогами бегать в одну школу? Другой русской школы в городе нема. Или, можэ, один класс разгородить на два? Не мели чего здря… Как товаришувалы, так и товаришуйте… Всё затишней будет… В кружку не без душку… Надо терпеть…
– А зачем терпеть? Кто такой этот Чук?
– Комиссар… – еле слышно и как-то пугливо проговорила мама.
– Ма! – дурашливо выкрикнул Глеб. – А мы не были кулаками?
– Кулаки… Дураки мы были! Разбольшие дураки! – сердито выкрикнула мама. – А не какие там кулацюги… раскулачики… Чтоб я большь никогда не слыхала про ваших кулаков-дураков! Чего какие-то там дурости пересевать?!
И тут же, не останавливаясь, не давая нам с Глебом опомниться, торопливо заговорила про своё прежнее, отгоняя своими словами в сторону нечаянный разговор про кулаков.